– Как попасть в Караганду? – спросил Горлогориус.

– Вообще-то ключ не совсем в Караганде, – сказал Фил.

– О нет! – простонал Горлогориус. – Если седьмой ключ не в Караганде, какого дьявола ты морочил нам голову этим чертовым местом?

– Не ругайтесь, – сказал Фил. – Сквернословить в присутствии создателя – это не очень вежливо. Конечно, это еще не святотатство, но кощунством уже попахивает.

– Попробуем подойти к этому вопросу с другой стороны, – сказал Мэнни. – Что из себя представляет седьмой ключ?

– Бокал вина, – заявил Фил.

– Бокал вина? – переспросил Мэнни. – Каким должен быть бокал и какое вино в него следует налить?

– Шардонне тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, – заявил Фил. – Сделанное из винограда, собранного на правом берегу Луары. Очень важно проследить, чтобы виноград рос на солнечном склоне холма. Что же до бокала, то мне по фигу. Но пусть будет хрустальный.

– Я думал, ритуал требует большей конкретики, – сказал Мэнни. – Значит, бокал может быть любым?

– Он точно ненормальный, – пробормотал Горлогориус. – Яйцо Кащея, рубильник из Матрицы, божественный нектар, моргульский клинок, серп и молот, и что потом? Бокал вина? Вместо того чтобы увеличивать сложность заданий, он решил вообще на нее плюнуть. Бокал вина? Курам на смех!

– Я все слышу, – предупредил его Фил. – И вероятно, вы, парни, меня неправильно поняли. Бокал вина не является ключом. Бокал вина нужен мне, и тогда я сообщу вам, где находится ключ.

– Еще вина? – возмутился Горлогориус. – А тебе мало того, которое ты уже выпил? И вообще, если бы ты вел более воздержанную жизнь, нашу вселенную не мучили бы проблемы твоего похмелья!

– Дурак ты, – сказал Фил. – Если бы я вел более воздержанную жизнь, вашей вселенной вообще бы не было.

– Значит, я дурак? – тихо спросил Горлогориус.

Когда Горлогориус переставал орать и начинал говорить тихо, знающие его люди сразу расползались в стороны, [126] ибо это означало, что гнев Горлогориуса достиг второй фазы. Поговаривали о существовании и третьей фазы гнева Хруподианиса, но, поскольку еще никому не удавалось ее пережить, симптомы по сей день остаются неизвестными.

– Еще раз брейк, – сказал Мэнни. – Вот тебе твое вино, пей.

– На самом деле «Шардонне», – удивился Фил, отпив из бокала. – Вы что, волшебники?

– Да, – сказал Горлогориус. – Мы волшебники. Знаешь первое правило общения с волшебниками? Никогда не зли волшебника, даже если ты творец.

– У всех свои правила, – вздохнул Фил. – Куда деваться простому демиургу?

– Вино нормальное? – спросил Мэнни.

– Вполне.

– Так что там с ключом?

– А что с ключом? – вздохнул Фил. – Седьмой ключ – это второй… то есть левый…

– Он нам опять голову морочит, – сказал Горлогориус. – Второй, левый, седьмой… Что второй, от чего левый?

– Левый револьвер Святого Роланда, – сказал Фил.

Волшебники оторопели.

– Согласно легенде револьверы Святого Роланда покоятся в кобурах на статуе самого Святого Роланда, которую его последователи установили в тайной обители ордена, местонахождение которой не известно никому из смертных, не исключая и самих стрелков, ибо даже они не способны вернуться в обитель, которую когда-то покинули. – Мэнни перевел дух. – Как же можно добыть седьмой ключ?

– А вы наколдуйте мне еще вина, и я. расскажу, – улыбнулся Фил. – Тут ведь целая история…

Горлогориус тихо застонал.

Ланселот сидел, привалившись спиной к колесу своего «Астон Мартина» и дышал. Совершенно неожиданно дыхание стало для него трудоемким и весьма болезненным процессом.

Рыцари и богатыри валялись вокруг в живописном беспорядке, и их позы наводили на невеселые размышления. Например, благородный сэр Борс пробил головой лобовое стекло «роллс-ройса» и большей своей частью находился в салоне машины. Только его ноги елозили по покрытому блестящим лаком капоту.

В сознании оставались только двое – сэр Ланселот и конечно же Илья Муромец. Богатырю тоже досталось в сражении, однако он был единственным, кто мог самостоятельно держаться в вертикальном положении. Муромец прихрамывал на правую ногу, его левый глаз заплыл от роскошного синяка, поставленного Ланселотом, но в целом богатырь чувствовал себя… неплохо. Если сравнивать с другими участниками побоища, разумеется.