– Значит, это все-таки флот?

– Думаю, что так. Очень большой флот.

– Но это ведь необязательно флот вторжения, – сказал Юлий.

– Необязательно, – согласился Снегов. – Мы не можем ничего сказать с уверенностью, ибо столкнулись с чужой формой разума. Мы не в силах понять мотивы их действий, ибо мы их еще даже не видели. Но, подумайте сами, дипломатическая миссия не требует такого количества кораблей.

– Может быть, с их точки зрения, очень даже требует.

– А как вы сами думаете?

– Я, наверное, антропоцентрист. Я рассуждаю с человеческой точки зрения. Это война.

– Я знаю, почему я здесь. Наш корабль готовится вступить с Чужими в огневой контакт. А я должен сделать выводы о характеристиках их кораблей.

– Сначала мы должны просто позволить им себя обнаружить, – сказал Юлий. – Остальное – по обстоятельствам.

«Одиссей» отправился в поход с борта дредноута «Наполеон», расположившегося на самой границе Человеческой Империи. Туда он и должен был вернуться по окончании полета. Контр-адмирал Руис, на время попавший в прямое подчинение УИБ, был полностью в курсе целей их задания. Экипаж дредноута – нет.

Для всех непосвященных они совершали обычный разведывательный полет.

Юлий не знал, сколько еще кораблей стартовали с «Наполеона» с аналогичным заданием. Он задавал этот вопрос Краснову, и тот ответил, что «Одиссей» – единственный.

Юлий в это не верил. Ситуация была слишком сложной, чтобы поставить исход разведки в зависимость от одного судна. Но Краснов утверждал, что он не верит в разделение ответственности. Он заявил, что при отправке нескольких кораблей их экипажи могут понадеяться друг на друга, в результате чего цели задания не будут достигнуты.

Юлий полагал, что Краснов врет.

– Но вы полагаете, что огневого контакта не будет? – уточнил Снегов.

– Я не знаю, – сказал Юлий. – Я, конечно, военный, но я не люблю воевать. Может, они нас обнаружат и просто пролетят мимо. А может, нам придется пульнуть в них торпедой, чтобы они нас обнаружили. Такого варианта развития событий мне хотелось бы избежать.

– Вы – очень редкий военный, – сказал Снегов. – Не в том смысле, что не любите воевать, но в том, что вам уже доводилось. В последние двадцать лет в боевых действиях участвовало не более одного процента имперских военнослужащих. Но я думаю, что эта ситуация, к сожалению, скоро изменится.

– Вот как?

– Вы не все знаете, – сказал Снегов. – Корабль Чужих был обнаружен в поясе астероидов во время поисков линейного крейсера «Бушующий».

– Это я знаю.

– Но, как вы думаете, почему контр-адмирал Симони, инициатор «потери» корабля, решил, что крейсер должен «пропасть» именно там?

– Потому что это наиболее удобное место в зоне ответственности самого Симони.

– И потому что за последние пятнадцать лет там пропало уже восемь военных кораблей. Ни одного крейсера, конечно, и вся информация была тщательно засекречена, а потери списывались во всей Империи, но…

– А откуда вы об этом знаете, Георгий? И откуда у вас допуск к информации, которая недоступна мне?

– Я много лет дружу с генералом Красновым и являюсь внештатным аналитиком УИБ.

– Почему Краснов мне ничего об этом не сказал? О других пропажах?

– Я вам говорю. Неужели вы думаете, что я это делаю вопреки воле генерала?

– Вряд ли, – сказал Юлий. Но Снегов мог бы предоставить ему всю информацию и пораньше, не за считаные дни до первого контакта. – Хотя бы один из пропавших кораблей нашли?

– Нет.

– Вы думаете, что это проявление агрессии Чужих? – Восемь пропавших кораблей за пятнадцать лет – это больше половины всех потерь ВКС, считая и локальный конфликт на Сахаре. Статистическим скачком такое явно не объяснишь.

– А на что это еще похоже?

– Может, они нас просто изучали.

– Вам самому хочется стать объектом такого изучения?

– Нет. А зачем вы мне все это говорите? И почему именно сейчас?

– Сколько у нас времени до прибытия в расчетную зону?

– Два дня. Чуть меньше.

– Не рискуйте лишний раз, капитан.

– У меня есть план полета, Георгий. Я могу действовать только в его рамках.

– Я понимаю. Но наша основная цель – вернуться.

– Я помню. Вам страшно, Георгий?

– А вам разве нет?

– Страшно, – сказал Юлий. – Я вообще-то по жизни трус.

– По вашему послужному списку заметить это довольно трудно.

– Прочитав мой послужной список, вы боитесь, что я, сломя голову, брошусь в бой? В безнадежный бой с превосходящими силами противника?