Примерно в это же время у меня произошла случайная встреча с Рамом Моханом Шармой, электротехником, который работал на государственной службе. Он знал Пападжи много лет и приходил к нему почти каждый день. Я думаю, что он регулярно ходил к нему с 1954 г. Его отец тоже был электротехником и последователем Пападжи.

Прежде чем рассказать эту историю о Раме Мохане Шарме, я должен сказать, что редко встречал таких преданных учеников Пападжи, но он был одержим результатами. У него была очень четкая духовная цель, и он прилагал очень много усилий, чтобы достичь ее. Я вовсе не был таким.

После того как я ходил к Пападжи примерно в течение года, этот человек спросил меня: «Ом Пракаш, ты приходишь к Пападжи каждый день. Я наблюдал за тобой какое-то время. Чего ты достиг благодаря всем этим визитам? Что ты получил от него?»

«Ничего», – ответил я. Я не думал, что я достиг чего-то благодаря своим визитам к нему.

«Тогда зачем ты приходишь?» – спросил он.

«Не знаю», – сказал я.

Я не уклонялся от ответа. Я на самом деле не знал, почему я прихожу к Пападжи каждый день.

«Значит, ты зря тратишь время!» – воскликнул Рам Кумар Шарма.

«Я не знаю, трачу ли я свое время зря», – ответил я.

Моя неспособность давать вразумительные ответы начала раздражать его.

«Каждый раз, когда я задаю тебе вопрос, ты отвечаешь „Не знаю“. Если ты не знаешь ответов на эти вопросы, то что ты вообще знаешь?»

«Я не знаю даже этого».

На этом наш диалог закончился. Он был так раздражен моей неспособностью дать разумное объяснение своему поведению, что просто встал и ушел.

Хотя я и отвечал честно, его вопросы заставили меня впервые в жизни задуматься над этим. Почему я ходил к Пападжи? Получал ли я что-нибудь от этих визитов? Достиг ли я чего-нибудь, приходя к нему ежедневно? Я решил поделиться своими сомнениями с Пападжи.

На следующий день, когда я был у него, я подошел к нему и спросил: «Пападжи, можно задать вам один вопрос? Меня что-то беспокоит».

«Да, конечно. В чем дело?»

«Пападжи, – начал я, – мне нужно задать вам один вопрос, который беспокоит меня со вчерашнего дня. Я хожу к вам уже больше года. Когда я оглядываюсь назад на это время, я не вижу, чтобы я что-то приобрел благодаря вам. Я не знаю, что я получил от вас. Можете ли вы мне сказать?»

Пападжи посмотрел на меня и сказал: «Когда мы впервые встретились, мы заключали какое-либо соглашение? Мы принимали на себя какие-либо обязательства? Дал ли я согласие обеспечивать тебя чем-либо?»

«Нет», – ответил я.

«Просил ли я тебя приходить ко мне?»

«Нет».

«Заставлял ли я тебя когда-нибудь ходить ко мне?»

«Нет».

«Почему же ты носишь в своем кармане весь этот мусор? Этот мусор, который ты таскаешь, – не твоя болезнь. Ты подхватил ее от кого-то другого. Если хочешь моего совета, выкинь его. Не носи ничего с собой».

Я последовал его совету. Я перестал беспокоиться о результатах и просто приходил к нему, чтобы удовлетворить свою неутолимую тягу к его даршану.

Моя незаинтересованность в получении от него чего-либо была такой явной, что я даже никогда не считал его своим гуру. Как только ты начинаешь считать кого-то своим гуру, эти отношения неминуемо предполагают определенные ожидания со стороны ученика.

Когда произошел этот случай, Пападжи и Рам Мохан Шарма были знакомы почти двадцать лет. Сначала он был настроен очень скептически, но вскоре стал рьяным последователем. Сам Пападжи описывает, что произошло:

В 1950-х гг. я проводил сатсанги на втором этаже своего дома в Нархи. Однажды ко мне пришла группа примерно из 25 учеников. Они представились членами организации Йогода Сатсанг, основанной свами Йоганандой. Их руководитель, который был президентом одного из отделений этой организации, был инспектором в ведомстве электроэнергетики.

Когда они закончили представляться, президент разъяснил цель своего визита.

«Как говорит свами Йогананда, человек, который реализовал Я, может по своему желанию останавливать свое сердце. Мы слышали, что Пунджаджи – просветленный, поэтому пришли проверить это. Мы хотим проверить, можете ли вы останавливать свое сердце, а мы будем отслеживать ваш пульс с помощью стетоскопа».

Я сказал им: «Я никогда не утверждал, что я самореализованная личность».

Это было правдой тогда и сейчас остается правдой. Я никогда не говорил этого о себе. Может, просветление и имеет место, но если это и так, нет того, кто мог бы сказать: «Я достиг этого».

Хоть я и сказал им, что никогда не говорил этого о себе, а также сказал им, что мне неинтересны их тесты, они настаивали на том, чтобы провести эту процедуру. Они привели с собой врача, чтобы он делал необходимые замеры.