— Спасибо за предупреждение, товарищ, — серьезно ответил Кирьян. — Только чекистам не подобает бояться каких-то жиганов.

— Пропусти! — коротко распорядился старший.

Стриженый красноармеец приподнял шлагбаум, и «Мерседес-Бенц» достойно выехал в ночь.

— Так куда едем-то? — спросил Евстигней, когда застава осталась далеко позади.

— Гони прямо, — распорядился Кирьян, — в Нижние Лихоборы.

— Понял, — произнес Евстигней и уверенно притопил газ.

Речка Лихоборка — приток Яузы — некогда протекала через глухой лес, в котором шалили лихие люди. Собственно, отсюда и произошло название, и московские купцы без особой нужды сюда не заезжали. А если все-таки случалось, то лишь в сопровождении государевых стрельцов.

— Куда теперь? — повернулся Евстигней к жигану, когда они въехали на Лихоборские бугры.

После того, что случилось в гараже, о возвращении не могло быть и речи, и Евстигней понемногу прижился в «семье» Кирьяна. Впрочем, жаловаться особенно не приходилось, пахан умел быть щедрым, и если налет проходил удачно, то он сыпал каменьями и деньгами, как арабский шейх.

— Видишь крайний дом на горке? — показал Кирьян.

— Ну?

— Рули к нему!

— Понял, — охотно произнес водитель и съехал с наезженной дороги.

Поднимаясь по косогору, «Мерседес-Бенц» заметно забуксовал, а потом, сыпанув гравием по днищу, уверенно взобрался на горку. Ворота дома мгновенно отворились, и автомобиль, сбавив скорость, въехал в просторный двор и тотчас укрылся за трехметровым забором. Хозяин, угрюмый колченогий старик, торопливо закрыл ворота.

— Так ты теперь здесь, Ерофеич? — слегка удивился Кирьян.

— Мою хазу фараоны накрыли, — пожаловался Железная Ступня. — И я бы вместе с постояльцами загремел, если бы дворовые шкеты не предупредили. Так я теперь тут за майданщика.

— Ерофеич! — воскликнул Кирьян. — Выставляй самогонки, душа праздника хочет! И вот, на тебе, — сунул он старику деньги. — Расстарайся!

Железная Ступня довольно улыбнулся:

— Да я для тебя, Кирьян Агафонович, последнее на стол выложу!

— Но-но, последнее не нужно. Как говорится, последнее вор не берет! Ха-ха!

— Поросенка я вчерась зарезал. Как знал, что ты объявишься. А мясо у него такое, что само на языке тает.

— Что Дарья-то делает? — поинтересовался Кирьян, проходя в дом.

Лицо старика заметно размякло, залучилось многими морщинами.

— У окна сидит, голуба, все тебя дожидается, соколика своего ненаглядного.

Кирьян широко улыбнулся:

— Надеюсь, что так оно и есть. Из чужих никого не примечал?

— Из пришлых-то? — захлопнул старик дверь. — Да, кажись, не было никого. Вот разве только что уркачи. — И, мелко хихикнув, продолжил: — Но эти-то почти свои. Тревожить нас не стали. Чего-то понадобилось им в этой сторонке. На двух подводах проехали позавчерась и вниз по косогору съехали. Что я приметил: на подводах мирно едут, а у самих из портков револьверы торчат. Тронешь их тут! — вновь захихикал старик. Смешок у него мелкий, трескучий. — Вернулись вчерась во хмелю, с бабами под ручки и сразу в соснячок ближайший подались. Хе-хе-хе! Изб им мало!

— А на природе-то оно как бы способствует, — очень серьезно заметил Кирьян, шагнув в комнату.

— Неужто? — подивился старик, приостановившись. — Может, мне тогда какую старуху на пленэр вытащить, — лихо щегольнул он иностранным словечком. — Глядишь, что-нибудь и получилось бы. А то у меня лет десять назад уже все скукожилось. Хе-хе-хе! — Разглядев в комнате Дарью, серьезно добавил: — Ну да я пошел, чего старику мешать-то молодым. А ты… как там тебя? — повернулся он к водителю. — Пойдем со мной. Места на всех хватит. Каких-то особых хором не обещаю, но матрас будет добрый. — И, вновь хихикнув, продолжил: — Любую команду понимает, так что верти его как хочешь!

Криволапов довольно улыбнулся. Эта глухомань ему начинала нравиться.

— Уж не внучку ли ты мне свою предлагаешь?

Железная Ступня неожиданно резко обернулся, и Евстигней, встретив его взгляд, холодный и острый, словно обнаженный клинок, невольно поежился.

— Не внучку, — выждав паузу, очень спокойно произнес хромец и неспешно закостылял в глубину комнат, давая понять, что продолжать разговор не намерен.

Когда старик вышел, Кирьян слегка попридержал Евстигнея за рукав и строго предупредил:

— Ты бы с ним так больше не шутил. Он подобных вещей не понимает. Лет двадцать назад несколько громил его дочь… Приголубили. — Неприязненно скривившись, закончил: — От них потом только головы остались.

— Серьезный старик, — согласился Евстигней.

Улыбнувшись, Кирьян добавил:

— Зато надежен. Если предложит на дело выходить, так ты не отказывайся, — не то в шутку, не то всерьез предложил жиган. — На бабу его тоже не заглядывайся. Мало ли чего ему в голову взбредет.

— Учту, — хмуро пообещал Евстигней и заторопился следом за майданщиком.