Я быстро вскинула глаза на стриженого темноволосого человека, остановившего коня у моего огорода.

– Дарзид!

Я старательно искала подходящие слова, чтобы выразить презрение, ненависть, ярость, но достаточно сильные и точные слова не приходили на ум. Капитан Дарзид, правая рука моего брата, его главный помощник, единомышленник во всех грязных делишках.

Он кивком указал на дом.

– За столько лет первый визит в ваш прелестный уединенный уголок, но, к сожалению, у меня нет времени на болтовню. – Как и прежде, его глаза, холодные и колючие, насмешливо поблескивали, словно черные алмазы, улыбка, появившаяся на загорелом лице с аккуратно подстриженной бородой, была не более дружелюбна. – Для этого я заеду в другой раз.

– Вы здесь, чтобы блистать остроумием, капитан? Или, может быть, хотите показать, как ловко справляетесь с опасными мятежницами? К сожалению, здесь нет детей, которых можно зарезать, а не то вы могли бы выказать беспримерную храбрость. Правда, вы не взяли с собой Томаса, чтобы он подал вам пример.

Улыбка Дарзида стала только шире, он указал своим спутникам на дом и заросли ивняка и ольхи, окружающие мутное озерцо в двухстах шагах от этого места. Два солдата спешились и вошли в дом, двое направились к зарослям.

– Ваш брат сегодня все равно занят. Он тоже удивится, когда узнает, что погоня привела меня к вашему порогу. – Его длинные худые руки (странного вида шрамы на ладонях – результат какой-то давней битвы, пояснил он однажды) похлопывали по шее горячего жеребца. – Ах, госпожа, когда же вы поймете, что битва давно проиграна, а обиды давно позабыты? Эти люди даже не знают, кто вы. Наши поиски никак не связаны с вами.

Снова сосредоточившись на работе, я дошла до конца грядки и со злостью набросилась на колючий чертополох, словно это был медоточивый язык Дарзида.

– Тогда кто же вам нужен? Какой-нибудь крестьянин не смог полностью выплатить оброк нашему королю?

– Всего лишь конокрад, неблагодарный слуга друга герцога Томаса. Ваш брат кое-чем обязан этому господину, и он послал меня на поиски негодяя, который где-то в этом месте как сквозь землю провалился. Вы его не видели? Это высокий человек, насколько мне известно, молодой, светловолосый, несколько неуравновешенный.

Голос Дарзида звучал равнодушно, спокойно, насмешливо, ничем не выдавая его истинных намерений, но я могла бы скорее увидеть языки пламени, вырывающиеся изо рта капитана, чем услышать от него правду. И во время паузы, пока он ждал моего ответа, я почувствовала кое-что еще – напряжение, нетерпение, которых ни разу не замечала за все восемнадцать лет знакомства с этим служакой, бесстрастно выполнявшим жестокие приказы своих господ. Я подняла глаза. Он нависал надо мной, подавшись вперед в седле, улыбка исчезла, его поза говорила о том, как страстно он мечтает получить от меня ответ. Дарзид был заинтересован в этом деле. Не может быть, что он гонится за простым разбойником.

– Я не встречала сегодня ни одного негодяя, кроме вас, капитан. Как только вы уедете, я прополощу рот рыбьим жиром, чтобы смыть привкус нашей беседы, и подожгу навоз, чтобы забить вонь. – Конечно, это был детский лепет по сравнению с моим былым умением вести споры. Но слова отвлекли его, рассеяли внимание.

Я снова занялась работой, а четверо солдат вернулись с пустыми руками. Еще три всадника ждали под деревьями у кромки леса. Похоже, они не думали, что со мной могут возникнуть сложности. Я вздрогнула, заметив этих троих; странная реакция, ведь день был теплый, да и солдаты не могли меня испугать.

Дарзид уже был на дальнем конце огорода, но остановился, обращаясь к моей спине.

– Что ж, неудачная поездка. Всего хорошего, госпожа Сериана. Берегите себя. Хотите что-нибудь передать брату?

Я сняла трех жуков с нежных зеленых листьев, которые они превратили в рваное кружево, растерла насекомых между пальцами и выбросила в сухую траву.

Дарзид засопел и отдал краткий приказ. Пятеро солдат вскочили на коней, подъехали к ожидающим их под деревьями товарищам и исчезли на лесной тропе, ведущей к Данфарри.

Я работала еще час: выдирала сорняки, таскала ведра с водой из озерца, чтобы полить бобы и репу. Ухаживала за пострадавшими от конских копыт растениями, те, что нельзя было спасти, выкинула в компостную кучу. Отказывалась думать о чем-либо, не касающемся работы.

Солнце клонилось к западу. Я поглядела на топор, прислоненный к куче бревен, которые приволокла из лесу на собственном горбу. Потом сняла с рук грязные, испачканные кровью тряпки, швырнула их на землю и пошла обратно через луг, мимо озера, вверх по холму, в лес.

Длинное тело распростерлось лицом вниз на грязном берегу ручья. Я уселась на пень, стоящий на поляне, и некоторое время наблюдала за ним. Белка сердито зацокала на меня с дуба. Зяблики и воробьи поднялись над ручьем щебечущим облаком и снова уселись на те же самые ветки, с которых слетели. На вершинах деревьев листья трепетали от ветра, но внизу все замерло. Ни стука копыт, ни шума погони.

О чем я думаю? Мне нет дела до каких-то загадок и несчастных беглецов. Много лет назад я уже поплатилась за любовь к тайнам. А этот бандит едва не убил меня. Лучше предоставить его собственной судьбе.