– Можешь заставить их расти? – спросила я, жестами поясняя слова. – Сделать их здоровыми, как и остальные?

Он дал понять, что считает это нелепым, но я требовала, чтобы он показал мне. Он провел пальцами по растениям, легко коснулся листьев и стебля. Некоторые листики зазеленели, какой-то участок стебля стал толще, но в целом растение осталось сухим и безжизненным. Через минуту он вырвал его с корнем и швырнул на землю, наступив обутой в сандалию ногой.

– Все хорошо, – произнесла я, пытаясь сохранять спокойствие и заставить его делать то же самое. Я подняла растение, указав на оживленные им листья, и снова сказала: – Магия.

Это возбудило его любопытство. Прищурившись, он повел меня к кострищу возле дома. Положил в кольцо закопченных камней кучку веток и трут, потом легко подул на ладонь и провел рукой над крошечным костром, пристально глядя на него. Спустя несколько мгновений вверх потянулся завиток дыма, потом еще один и еще, пока на вершине сложенных шалашом веток не заплясал огонек. Хотя пламя почти сразу же исчезло, Эрен казался довольным и жестом предложил мне произнести слово.

– Магия, – повторила я, он улыбнулся так радостно, что, казалось, рядом с его улыбкой меркнет свет дня.

Полдела сделано. Он понял, какого рода вещи именуются магией. Теперь осталось объяснить, что ему запрещается так поступать. Пока я объясняла, он изображал непонимание, словно ребенок, которого лишили прогулки, только что похвалив за успехи в учебе.

Несчастный Якопо в смущении наблюдал за нашими действиями. Хотя все они знали, в каких преступлениях меня обвиняли, я никогда не говорила о магии ни с Якопо, ни с Анной, ни с Ионой. К чему расстраивать их? Я сражалась и проиграла битву.

Но в этот странный день я снова вернулась на поле боя. Мне было плевать на всех, я и пальцем бы не пошевелила ради спасения чьей-нибудь жизни. Десять лет я верила, что человеческие существа самые гнусные из всех, необузданные, кровожадные лицемеры, готовые уничтожать друг друга. Даже дж'эттанне, которые так ценили жизнь, приучали своих детей к тому, что все они обречены на смерть, и даже не пытались что-то изменить. И теперь я оказалась такой же плохой, как и все остальные: управляющей другими людьми, жертвующей чужой жизнью ради собственных целей. Я вложила кружку с пивом в руку своего единственного друга и сказала ему, что из-за моего любопытства и ненависти он оказался в смертельной опасности.

– Я решила, что делать дальше, – сказала я, щеки мои горели, тело казалось чужим. – Попытаюсь найти того, кто разыскивает его.

Я ничем не обязана дж'эттаннам, но Эрен – маг, а Дарзид охотится за ним. Я скорее убью Эрена своими руками, чем позволю Эварду сжечь его на костре.

Хотя Эрен явно не был в восторге от моего решения покинуть долину, а Якопо бурчал, что мне нельзя идти одной, рано утром я простилась с ними обоими. Гренатта находилась в пяти лигах к югу, но я уже ходила туда раньше. Я прошла через луг по узкой тропинке и, когда добралась до развилки дороги за Данфарри, обнаружила сюрприз: меня поджидала, восседая на куче камней, тощая сгорбленная фигурка.

– Паоло! Что ты здесь делаешь?

– Это не я придумал.

– То-то я думала, с чего вдруг вчера вечером Якопо решил срочно идти в деревню. И сколько он тебе заплатил, чтобы ты потащился со мной?

– Тайна. Я дал клятву.

– И что ты должен делать? Защищать меня от разбойников?

Мальчик расправил плечи.

– Возможно. Я кое-что умею.

– Разумеется, умеешь, но путь неблизкий. – Я не хотела его обидеть, но мне было неясно, как он сможет столько прошагать со своей ногой.

– Ходил раньше и быстрее тебя. Я усмехнулась.

– Думаешь? Посмотрим.

Я быстро зашагала по дороге, Паоло заковылял рядом. Якопо не дурак. Лишние руки, пара зорких юных глаз и надежный гонец очень даже кстати.

– Что, Паоло, твоя бабка знает, где ты?

– Она снова напилась.

– А-а.

Его отца повесили за кражу, когда Паоло был совсем маленьким, его мать исчезла через несколько месяцев после этого события, оставив Паоло на воспитание бабке, когда та была трезва, и всей остальной деревне, когда старуха напивалась. Он легко выдерживал заданный мной темп. Я думала, что каждый шаг должен даваться Паоло с трудом, но он казался неутомимым и, хотя его тело было далеко от совершенства, обладал превосходным слухом. После часа доброй ходьбы он резко остановился.

– Лошади. Повозка. У нас за спиной. – Он покосился на меня. – Якопо сказал, ты, скорее всего, не захочешь ни с кем встречаться.

– Это верно, – ответила я, – но я ничего не слышу.

– Их четверо или пятеро. Клянусь.

Он говорил так уверенно, что, несмотря на ощущение, будто меня надули, я полезла вслед за ним в кусты ежевики, растущие вдоль дороги. Он тут же принялся набивать рот ягодами, пока я, скорчившись, потела среди колючих зарослей. Когда я уже начала подозревать, что это всего лишь уловка, предпринятая с целью сделать привал, мальчик прижал к губам испачканный ягодным соком палец, и я услышала позвякивание упряжи.

По дороге проехали два хорошо вооруженных всадника и две так же экипированных женщины, они сопровождали тележку, которую тянул мальчик с сосредоточенным лицом, приблизительно возраста Паоло. На тележке лежали бочки, в каких обычно перевозили сахар, ценный груз. Опасно. Я подождала, пока отряд не отъедет на приличное расстояние, прежде чем снова выходить на дорогу.

– Хорошо, что ты со мной, Паоло.

Мальчишка ковылял впереди.

– Нужно быть начеку!

Дорога некоторое время шла вдоль реки, затем свернула на юго-запад, петляя по опушкам густых северных лесов, прежде чем вывести в луга южного Лейрана. Мне не нравился путь через лес. Огромные дубы и ясени росли так густо, что закрывали солнце, у них были голые и колючие нижние ветви. Под ними почти ничего не росло, лежали лишь древние кучи гнилых листьев и трухлявые стволы упавших деревьев. Под этим мрачным пологом мы шли еще с час, и Паоло снова остановился.