Иннокентий III вошел в Нотр-Дам не сразу. Раздавленный величием собора, он пал перед главными вратами ниц и долго молился, касаясь челом темно-зеленого булыжника, которым была выложена площадь перед храмом. А каменные химеры со скрытым ехидством наблюдали за распластанным папой из-за колонн знаменитого собора.

Римский папа был из графского рода Сеньи, одного из самых могущественных в Европе, так что не было ничего удивительного в том, что в неполные сорок лет представитель этого рода возглавил католическую церковь. Иннокентий III был человеком твердого и независимого характера — он сумел ликвидировать городскую автономию Рима и восстановил свою власть над всей территорией папского государства. Его побаивались не только враги, но и сторонники. Он прославился тем, что неутомимо преследовал всякую ересь.

Епископ Эде де Сюлли стоял в стороне и не мешал Иннокентию III вести разговор с богом. Собравшаяся у собора толпа, сдерживаемая стражей, тоже заметно притихла и в ожидании благословения поглядывала на распростертого папу.

Трудно было поверить, что этот маленький сухонький человек с высокой золоченой митрой на голове является одним из самых могущественных людей на земле. Не далее как вчера вечером он строго выговаривал Филиппу II Августу, и французский король, привыкший слышать только собственный голос, немел в его присутствии.

Короли Англии, Арагона, Португалии признали себя папскими вассалами, а царь Болгарии, упав на колени перед святейшеством, трепетно приложился губами к его ладони. А он вот, оказывается, какой, незаметный совсем, смешался с землей, словно червь.

Наконец Иннокентий III поднялся и, поддерживаемый священниками, двинулся внутрь храма. Перед самым входом он ненадолго остановился, задрав голову, вгляделся в сцены Страшного суда, затем перевел взгляд на пилястру, где возвышалась фигура Христа, и пошел дальше.

Короля рядом с папой не было. Разобидевшись за что-то на его величество, Иннокентий III наложил на короля епитимью, запретив тому месяц появляться в храмах, и теперь Филипп II Август наблюдал за шествием папы издалека, смешавшись с толпой простолюдинов. Лишь высокая золоченая карета, ожидавшая немного в стороне, выдавала его близкое присутствие.

Французский король горел желанием быть рядом со святейшим папой, хотел доказать ему свою преданность, но Иннокентий III суровым взглядом осадил Филиппа II и отказался от торжественного приема, остановившись в аскетических покоях епископа Эде де Сюлли.

Внутри Нотр-Дам был еще более великолепен. Зал выглядел настолько огромным, что, казалось, мог вместить в себя всех жителей Парижа. Папа прошелся вдоль строя массивных колонн и остановился напротив витражей. Рассматривая сюжеты из Библии, он лишь понимающе качал головой, а заметив в центре Мадонну с младенцем, прослезился.

— Я хочу видеть мастера, сотворившего этот витраж, — негромко пожелал святейший папа. Даже если бы он произнес это шепотом, то и в этом случае его услышали бы даже в противоположной стороне храма — такое стояло вокруг безмолвие.

— Хорошо, ваше святейшество, — сказал епископ, — после обеда он предстанет перед вашими очами.

— Вы меня не так поняли, преподобный, — все так же тихо продолжал папа, — я хочу видеть его немедленно.

Епископ Эде де Сюлли, человек мужественный и властный, на этот раз затрепетал (святейший папа и за меньшие грехи строго взыскивал) и отвечал заметно дрогнувшим голосом:

— Его сейчас немедленно разыщут, ваше святейшество.

— Прекрасно, — согласился Иннокентий III, едва улыбнувшись. — Я буду дожидаться.

Эде де Сюлли подошел к настоятелю храма и шепнул ему несколько слов. Разглядев на лице настоятеля усердие, смешанное с ужасом, удовлетворенно отвернулся, — отец Поль его не подведет и отыщет мастера даже в том случае, если тот будет прятаться под покровами одежд кровожадных химер.

Через несколько минут в Нотр-Дам два монаха привели молодого художника, еще юношу. Он даже не успел смыть с рук синюю краску, а его шея и правая щека были испачканы в желтой охре.

Папа с интересом посмотрел на худенького мастера — держался тот очень достойно, совсем без боязни, чего не скажешь о ближайшем папском окружении, — после чего спросил, показав на витражи:

— Это твоя работа, юноша?

— Да.

— Как тебе удается создать такое?

— Сначала я делаю рисунок, а уже потом подбираю цвета, — очень просто сообщил мастер.

— Занятно.

Папа чуть выставил вперед руку.

— Целуй! — негромко подсказал стоявший рядом аббат, заметив замешательство паренька.

Юноша, наклонившись, осторожно взял тонкую и худую руку папы, оставляя на пальцах следы от толченой лазури, припал к ней губами. Он даже не сознавал, какую честь ему оказал Иннокентий III. Сегодня утром в подобном почете он отказал самому королю Франции.