Последнее условие особенно мне понравилось. Сие означало, что эксперт Хэссо не сможет провести всестороннего обследования и не поймет, что перед ним — подделка.

Хэссо удовлетворенно кивнул:

— Мне этого достаточно. Раз вы согласны на приглашение независимого эксперта, нет нужды на этом настаивать.

— Значит, вы одолжите мне деньги? — радостно воскликнул я.

Хэссо покачал головой:

— Нет, я куплю ее сам.

— Подождите, подождите, — запротестовал я.

Хэссо повернулся к Келмартину, словно и не слышал меня.

— Вы же не обязаны продать картину исключительно Лангу?

— Разумеется, нет. Деньги — они всегда деньги, кто бы ни платил.

— И я того же мнения, — кивнул Хэссо. — Но чек вас, похоже, не устроит?

— Я бы предпочел наличные, — не стал спорить Келмартин.

Хэссо наморщил лоб.

— Мне потребуется день или два, чтобы собрать такую сумму. Придержите картину для меня.

Келмартин уже открыл рот, чтобы заверить его, что картина никуда не денется, но я поспешил внести свою лепту:

— Ничего ему не обещайте. По крайней мере, оставьте мне шанс добыть деньги где-то еще.

Келмартин помялся, потом решил признать мою правоту:

— Хорошо. Я продам картину тому, кто первым принесет деньги.

— Это справедливо. — Хэссо окинул картину взглядом, повернулся ко мне, его толстые губы разошлись в усмешке. — Тебя, Ланг, я не боюсь. Ты не стал бы обращаться ко мне, если бы мог добыть деньги где-то еще. — Он посмотрел на Келмартина: — До встречи, — и отбыл.

Я заулыбался еще до того, как он скрылся за дверью.

— Должен признать, все прошло, как по писаному.

— Возможно, — в голосе Келмартина слышалась некоторая неудовлетворенность, — но я думал, что ваш человек придет с деньгами.

Я покачал головой.

— Хэссо не такой уж богач, каким хочет казаться. Ему придется брать ссуду. Но репутация у него безупречная, так что деньги он найдет. И не будет пытаться сбить цену, поскольку знает о существовании конкурента.

— Надеюсь, вы правы.

— Можете не сомневаться, — я взял картину со стола, огляделся в поисках бумаги, в которую мог завернуть ее.

Келмартин нахмурился.

— Что вы собираетесь делать?

— Заберу ее с собой. — Я заприметил утреннюю газету в корзине для мусора, достал ее, разложил на столе, начал заворачивать в нее картину. — У меня есть одно нерушимое правило: никогда не доверяй партнеру. Пока картина у меня, я точно знаю, что вы не провернете сделку у меня за спиной и не оставите меня с носом.

— Не смею с вами спорить. Я же предпочитаю нечто более весомое. — Келмартин выдвинул ящик стола, на что-то нажал. Послышался треск, а потом портативный магнитофон начал воспроизводить нашу дневную беседу. Где-то на середине Келмартин выключил магнитофон. — Если вы попытаетесь обмануть меня, я позабочусь о том, чтобы эта пленка попала к нашему другу Хэссо. Почему-то мне представляется, что он не из тех, кто позволяет себя надуть. И готов спорить, обидится он на вас, а не на меня.

Я склонил голову, признавая, что удар пришелся не в бровь, а в глаз.

— Что ж, партнер, мы, я вижу, достойны друг друга.

Следующий день я провел в отеле: слонялся по номеру, спал, читал газеты. Мой друг — художник Лоуэлл — то и дело куда-то убегал, прибегал, один за другим опустошал стаканчики с йогуртом. Короче, нервничал. Наутро позвонил Келмартин:

— Приносите картину. Деньги есть.

Лоуэлл с тревогой смотрел на меня, когда я клал трубку на рычаг. Я ему подмигнул.

— Все идет по плану.

Келмартина я нашел одного: девчушку он опять куда-то отправил. Он выхватил у меня картину, сдернул газету, осторожно положил на стол.

— Когда придет Хэссо? — спросил я.

— Во второй половине дня, — Келмартин оторвал взгляд от картины. — Но я все более склоняюсь к тому, что вам в это время здесь находиться не следует.

Я было запротестовал, но он резко осадил меня.

— Не волнуйтесь, деньги вы получите прямо сейчас. — Он вытащил из ящика стола конверт, протянул мне. — Если хотите, можете пересчитать.

Я поймал его на слове и пересчитал деньги. Ровно десять тысяч долларов. Сунул конверт в карман пиджака.

— Если не возражаете, я хотел бы получить и пленку.

— Разумеется. — Келмартин дал мне прослушать начало, чтобы у меня не возникло сомнений, что на пленке записана именно наша беседа, затем отдал кассету мне.

— Очень приятно иметь с вами дело. — Я поклонился. — Если вновь возникнет аналогичная…

— Конечно, конечно. — Келмартин увлек меня к двери, словно хотел как можно скорее избавиться от меня.