Вот удивился бы Чуркин, если б увидел сейчас Дементьева! Анфиса словно подменила его: придирчивый начальник бесследно исчез, а в комнате стоял смущенный, робковатый человек, неопытный в житейских делах.

Переставляя шнур на доске коммутатора, Анфиса проговорила в трубку:

— Ничего, подождете, не горит у вас.

— В самом деле! — возмутился Дементьев, целиком становясь на сторону Анфисы. — Уж и полминуты подождать не могут. Трудно вам тут работать…

Анфиса прилежно стучала на машинке. Кажется, ей доставляло истинное удовольствие печатать для молодого технорука. Было сейчас в Анфисе что-то новое, неспокойное. Изо всех сил она хотела бы понравиться Дементьеву, но обычное ее дешевое кокетство куда-то запропало.

А Дементьеву надоело бороться с самим собой. Он стоял теперь рядом с Анфисой и, не таясь, в упор смотрел на нее восхищенными глазами. Анфиса чувствовала на себе пристальный, любующийся взгляд Дементьева, но у нее не хватало смелости поднять голову и посмотреть на него. Она печатала все быстрей и быстрей, словно убежать хотела от Дементьева, испугавшись вдруг того нового и непрошеного, что входило в ее жизнь. Пишущая машинка стучала пулеметом. Кажется, Анфиса позабыла на время о хваленой своей красоте, и даже непривычная робость проглядывала в ней.

И может быть, прежде мы несколько поспешили, безоговорочно зачислив Анфису в хищницы…

Анфиса громко поставила последнюю точку и вынула листы из машинки.

— Большущее вам спасибо! — с чувством поблагодарил Дементьев. — И чисто как! Я бы никогда не сумел… Вот только здесь мы с вами недосмотрели: «вследствие» на конце «е» надо… — И поспешно добавил, боясь, что обидел Анфису: — Конечно же, это опечатка. В такой обстановке…

Он кивнул на доску коммутатора.

— Нет, Вадим Петрович, это не опечатка, — очень серьезно сказала Анфиса, будто говорили они о чем-то неизмеримо более важном, чем ошибка ее в правописании. — Просто… — Она запнулась и докончила скороговоркой: — Не теми вещами я в школе занималась, отличная учеба меня не прельщала!

Дементьев недоверчиво посмотрел на Анфису, но и тут быстро нашел выход:

— А знаете, для телефонистки и… артистки это не такой уж большой грех! Ведь правда? Вот если б вы учительницей были — тогда совсем другое дело… — И закончил убежденно: — В общем, не горюйте, вы и так чудесная девушка!

— Так я вам и поверила! — привычно-игриво сказала Анфиса. — Шуточки, Вадим Петрович! — Она взглянула в открытое, чуждое всякой хитрости, как бы распахнутое настежь лицо Дементьева и неожиданно для себя призналась: — И не такая уж я хорошая.

Анфиса тут же прикусила губу, не понимая, чего ради она сама себя разоблачает. Зазвенел телефон.

— А на лыжах вы ходите? — быстро спросил Дементьев, ловя руку Анфисы, протянутую к трубке. — Подождут… Пойдемте в воскресенье на лыжах? Покажете мне здешние места, должны же вы помогать молодому специалисту знакомиться с его участком?

— Сходим, — согласилась Анфиса, порываясь взять трубку. — Только имейте в виду, у нас это не принято. Можете на сплетню напороться.

— А пусть их! — беспечно сказал Дементьев. — Вы сами-то не боитесь?

Анфиса покачала головой.

— Вот и отлично!

Он унес пишущую машинку. Анфиса с застывшей на лице улыбкой засуетилась у доски коммутатора, сказала в трубку с неведомой ей раньше виноватинкой в голосе:

— Сейчас, Маруся, сейчас! Да не сердись ты, здесь такое дело…

— Седьмой класс тут занимается?

Илья стоял в дверях и с любопытством разглядывал тесный школьный класс. На доске еще сохранились каракули малышей из дневной смены. Великовозрастные ученики вечерней школы с важным видом восседали за низенькими партами. Илья хорошо знал всех этих парней и девчат, встречался с ними каждый день на работе, но сейчас в них было что-то новое, пока еще не до конца ясное ему. Даже хулиганистый Филя, оставаясь дебоширом и пройдохой, заметно переменился и выглядел теперь этаким сорванцом-второгодником, фигуряющим своей бесшабашностью перед тихими зубрилами-отличницами.

И Тосю, затерянно сидящую на задней парте в углу, Илья заметил сразу же, но в ее сторону не смотрел. Он боялся, что Тося, чего доброго, вобьет себе в голову, будто он пришел в школу ради нее, и станет слишком много о себе воображать.

— Здесь седьмой непромокаемый! — отозвался Филя. — А ты что, тоже на старости лет надумал учиться?

— Да вот решил подковаться теоретически…

— Садись, — разрешил Филя, — мест свободных много.

Не глядя на Илью, Тося подвинулась на своей парте, освобождая местечко рядом с собой. Илья подсел к Тосе, с трудом втиснувшись в малюсенькую парту. И сразу мысли его как-то сами собой настроились на ученический лад; он даже заподозрил, что тоже, наверно, смахивает сейчас на прилежного школяра.

— А у нас новичок! — порадовал Филя учительницу математики.

— Что же это он в середине года?

— Так я ведь… — начал было объяснять Илья.

— Встань! — горячо шепнула Тося. — Вот человек!

Илья непонимающе покосился на нее и заметил, как Тосины глаза округлились от страха.

— Встань!.. Встань!.. — дружно подсказывали со всех сторон новичку, давно уже перезабывшему все школьные порядки.

Илья неохотно поднялся.