Протянув руку, Шурков нащупал у стены шнур и несильно потянул его вниз. Торшер вспыхнул, осветив бледно-красным светом неподвижно застывшую женщину.

— Ты меня сегодня разочаровала, — пожаловался Валерий Алексеевич.

— Разве? — холодно откликнулась Лада, глядя в потолок.

— Ты никогда не была такой холодной, как будто бы я трахал не живую женщину, а мраморную статую! Что с тобой? — не сдержавшись, воскликнул Шурков.

— И ты еще спрашиваешь? Мало того, что ты изломал мне всю жизнь, так ты еще заставил меня изменить любимому человеку. Как я ему теперь в глаза посмотрю? Ведь он же мне поверил!

Шурков скривился:

— Странно слышать об изменах от проститутки.

— А кто меня такой сделал, если не ты?!

— Ты о прошлом? Девочка желала сниматься в кино, и я предоставил ей эту возможность, — довольно улыбнулся Шурков.

Вспомнив свой первый год проживания в Москве, Лада невольно передернула плечами.

Спать на вокзалах ей не пришлось — в Подмосковье у нее проживала тетка, но с изнанкой жизни ей пришлось столкнуться очень скоро. Поступив в модельную школу, она тогда даже и не подозревала, что в ней готовят не рекламных девочек, а воспитывают наложниц для VIP-персон, вырабатывая у своих воспитанниц не только вкус и манеры, но и умение поддерживать диалог и достойно держаться в затруднительных ситуациях.

Правильно было бы сказать, что из них готовили некое подобие гейш, но российского разлива, со всеми особенностями русского национального характера. И, надо признать, выпускницы этой школы у иностранцев пользовались немалым спросом. Но, прежде чем получить дорогу в жизнь, девочки проходили «обряд крещения», который выдерживала далеко не каждая из них.

За время пребывания Лады в школе манекенщиц с ее учащимися произошли три смертельных случая: одна девочка отравилась газом, другая вскрыла себе вены, а третья бросилась под машину. Был еще один несчастный случай — одна из девочек выбросилась с пятого этажа, но, переломав кости, осталась жива, правда, ходить ей больше было не суждено. Именно с последней из девочек Лада была особенно дружна. Замкнувшись, подруга так и не пожелала сказать, что заставило ее выброситься из окна. А еще через месяц Лада поняла все сама.

Ее всякий раз охватывал страх и омерзение, когда она вспоминала тот вечер. Была обычная демонстрация одежды в одном из роскошных особняков под Москвой для очень приличной и серьезной публики. В доме был даже установлен подиум, и мужчины, присутствующие в зале, восторженно приветствовали каждый выход. После просмотра полагался немалый гонорар, и девочки, с которыми она прибыла в дом, пребывали в приятном волнении. Но, прежде чем рассчитаться с манекенщицами, гостеприимный хозяин пригласил девушек к столу. Лада помнила, что выпила бокал шампанского под восторженные крики мужчин, а дальше все как-то потускнело и померкло.

На своем теле она ощущала навязчивые мужские руки, оттолкнуть которые у нее не хватало сил, а в общем-то, если честно, не было и желания. Среди гостей был и Шурков. И как позже стало ясно из видеопленки, он стал ее первым мужчиной.

— А знаешь, я очень горд, что именно я тебя распечатал. Влюбилась бы в какого-нибудь прыщавого молодца. По дружбе потеряла бы свою невинность, а так тебя в женщины определил настоящий самец, который понимает во всех этих делах толк! — не без гордости произнес Шурков. — Я ведь тебя никогда не забывал и все время следил за тобой. Потом ты связалась с каким-то певцом. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы от него ты перешла к Резвану. Карьеру ему тоже я поломал, если тебе неизвестно. Бедность способствует сговорчивости.

— Объясни, зачем я тебе нужна? — взмолилась Лада. — Почему ты меня не отпускаешь?

Шурков нахмурился и посмотрел на Ладу. Тело ее по-прежнему было безукоризненным. Хоть скульптуру с нее ваяй! А вот сам он в последнее время малость сдал. И сейчас, лежа с Ладой в одной кровати, он самому себе напоминал оплывшего сатира, надумавшего совратить прекрасную Венеру.

— А ты думаешь, я не задавал себе этот вопрос? — наконец произнес он. — Тысячи раз! И знаешь, у меня нет на него ответа, — произнес он обреченно. — Ты мне нужна! Мне жена так не нужна, как ты! Я из-за тебя столько глупостей понаделал, что не приведи господи! — в отчаянии произнес он. — Еще неизвестно, как это мне может аукнуться. Ну что же ты молчишь? Говори!

Шурков перевернулся на живот и заглянул в застывшие глаза Лады.

— Я тебе никогда этого не прощу.

Злости не было, одна боль. Да и говорила Лада так, словно обращалась не к Шуркову, а в пустое пространство.

— Можешь не прощать. Только не уходи!

— Ты даже не знаешь, что ты со мной сделал! — в отчаянии заломила руки Лада. — У меня же все налаживалось. Он знал обо мне все и тем не менее простил! Вот скажи мне, какой мужчина способен на такое? Ты бы не смог, тебе только любовница нужна.

Вопрос Лады застал Валерия Алексеевича врасплох. К проституткам он относился как к обслуживающему персоналу и совершенно не видел в них личностей. По его твердому убеждению, они нужны были только для того, чтобы скрашивать мужикам жизнь. А тут, гляди-ка, характер проявляет, мнит себя личностью и даже на что-то претендует.

— Хм… Я бы не сумел, — честно признался Шурков.

— Вот видишь! Он необыкновенный. Как ты не можешь понять, я не принадлежу тебе. У меня сейчас складывается все по-другому. Без всех вас! Отпусти меня, прошу тебя! — взмолилась Лада. — Я давно уже хочу забыть весь тот кошмар, в котором жила.