– О, я не расспрашиваю вас о причинах, – успокоила его Селия. – Это остальные члены общества не могут понять, почему вы предпочитаете мою компанию компании кого-нибудь другого.

– Может, они хорошо знают, почему я хочу быть с вами, просто сомневаются, хотите ли вы быть со мной. – Джонас шагнул к ней, ожидая, что она отпрянет в сторону.

– А почему бы мне не хотеть быть с вами? – не сдвинулась с места Селия.

– Для этого существует масса причин, – еще на шаг приблизился к ней Джонас.

Он никак не мог остановиться. Вся ситуация была слишком соблазнительной: мерцающий блеск свечей, гул сотен голосов внизу, возможность видеть, но при этом быть невидимым для других, опасность быть обнаруженными братом Селии.

– Напомните, чтобы я объяснил вам эти причины. Позже.

Джонас подпер ногой дверь на секунду, чтобы кто-нибудь, разыскивающий Хардли, не наткнулся на них, наклонил голову и поцеловал Селию.

Она ответила на его поцелуй быстро и страстно, откликнувшись на призыв всем своим существом, поцеловав его в ответ с такой силой, от которой воспарило все его существо.

После самого первого поцелуя Джонас не целовал ее больше, и сейчас Селия растаяла в его объятиях, прижимаясь к нему своим роскошным телом.

В тот момент, когда она обняла его за шею, чтобы быть к нему еще ближе, Джонас понял, что совсем не помнит их первый поцелуй.

Он считал, что тот поцелуй оставил в его жизни самые яркие воспоминания, но теперь знал, что это не так. Новый поцелуй был самым мощным по ощущениям. Он держал Селию в объятиях, чувствовал ее рядом. Ничего подобного он никогда в своей жизни не испытывал.

Их первый поцелуй совсем не был таким ошеломительным, как этот, от которого голова шла кругом.

И хотя он целовал ее не так долго, как в первый раз, сейчас в их единении было что-то более эмоциональное, более мощное. Более удивительное.

Джонас поцеловал Селию еще раз и осторожно отодвинул от себя, услышав за дверью голос Хардли.

– Садитесь, Селия. Во второй ряд. Вот сюда. Первый ряд мы оставим для вашего брата и Аманды.

Селия быстро заняла кресло, на которое указал Джонас, и постаралась успокоить дыхание. Джонас уже сидел рядом с Селией, когда открылась дверь и вошли Хардли с леди Амандой. Разговор между ними мало походил на дружескую беседу.

– Они всегда так спорят? – прошептал Джонас, наклонившись к Селии.

– Да. Я никогда не видела, чтобы двое людей настолько не ладили между собой.

Хардли проводил леди Аманду вперед, к первому ряду, а затем повернулся и посмотрел на Джонаса и Сесилию. При этом выражение лица у него было таким же безрадостным, как у дикого кабана с больным зубом.

– Тебе не следовало заходить сюда без нас, – сварливо заметил он сестре.

– Почему? – взглянула на брата с абсолютно невинным видом Сесилия. – С лордом Хейвудом я в полной безопасности.

– Безопасность здесь совершенно ни при чем, Сесилия. И ты это отлично знаешь. Здесь важно, что скажут люди. Впредь дожидайся, пока у тебя не будет должного сопровождения. А сейчас сядь, пожалуйста, вперед рядом со своей подругой, – указал ей Хардли туда, где устроил Аманду.

– Мне вполне удобно здесь, Хардли, – покачала головой Селия. – Мне бы не хотелось мешать вашему с Амандой обсуждению оперы, как только она начнется, так как у тебя совершенно иное мнение по поводу произведений Верди.

– Мне кажется, что в отношении таланта Верди мы с его светлостью так и не пришли к согласию, – объявила Аманда.

Тон ее голоса был весьма далек от дружелюбного, и Джонасу эта ситуация показалась очень комичной.

Должно быть, Хардли терпеть не мог Аманду, если предпочел провести вечер рядом с ним.

Джонас едва не рассмеялся вслух. Он вдруг понял, что даже если «Травиата» не оправдает его надежд и окажется самой плохой постановкой, он все равно получит большое удовольствие, зная, что Хардли несчастен.

– Мы оставили кресло в первом ряду для тебя, Хардли, – откинувшись на спинку, сообщил Джонас. – Садись. Уже гасят свет. Опера вот-вот начнется.

У Хардли не оставалось другого выбора, как устроиться рядом с Амандой.

Джонас улыбнулся, отметив удачное расположение кресла Хардли относительно того места, где сидели они с Селией. Если герцог хотел время от времени понаблюдать за сестрой, ему приходилось поворачивать голову в сторону леди Аманды.

Хардли быстро обнаружил, что всякий раз, когда он поворачивался взглянуть на сестру, леди Аманда тоже поворачивалась в его сторону, и их гневно горящие взгляды в этот момент пересекались.