Вскоре вернулся из разведки танк лейтенанта Борцова. На броне лежало тело погибшего командира. Вот что рассказал о выполнении задания механик-водитель Северенчук: «После Борилово я повел танк на максимальной скорости, чтобы противник не мог вести прицельный огонь по машине и расположившемуся на броне десанту. Проскочили две деревни, ведя наблюдение за боевыми позициями немцев, и остановились в поле… Лейтенант Борцов дал команду возвращаться к своим по той же дороге. На обратном пути танк сильно обстреливали из всех видов оружия. Я таранил какие-то строения, выстроенные на нашем пути баррикады из бочек, не задумываясь, что они могут быть минированы. Когда увидел разрушенный мост через реку Нугрь, остановил танк, ожидая команды лейтенанта, но ее не последовало. Я повернулся и увидел его лежащим в крови на боеукладке танка. Принимаю решение возвращаться в Борилово… Танк комбата стоял у церкви.

Я доложил капитану Иванову обо всем. Он поблагодарил за разведку и приказал похоронить лейтенанта Борцова, а начальнику штаба батальона старшему лейтенанту Королькову приказал представить лейтенанта Борцова и весь экипаж к правительственным наградам за отлично проведенную разведку»{164}.

Подводя итоги третьего дня наступления группы Баданова, которая в этот день практически в полном составе была втянута в боевые действия, следует отметить, что этот день стал переломным, но не ключевым в Бориловском сражении.

Танковые и мотострелковые части в этот день с огромными трудностями преодолели, казалось, неприступный первый рубеж обороны врага — речушку с коротким названием Орс. Весь день в долине реки шли бои за переправы, особенно в ее нижнем течении, с тем чтобы оказаться на южном берегу. Особенно ожесточенные бои развернулись за ключевые командные высоты, а также за крупные — узловые — населенные пункты, обеспечивающие надежную и прочную оборону врага. Это Щигры, Дулебино, Сурьянино, Ветрово, Руднево и другие села, деревни, поселки, хутора, которые густо расположены, буквально на каждом километре, в междуречье Орса и Нугря.

О противостоянии нашему наступлению повествует рапорт командира 59-го моторизованного полка 20-й танковой дивизии вермахта:

«Это были самые тяжелые бои, которые перенес 59-й моторизованный полк с 1941 года. От 10 до 30 танков противника и многочисленная пехота противостояли нашему полку. Все атаки русских отражались, хотя имели место отдельные прорывы танков. Тем не менее танковые батальоны 26–28 июля вели бои под Ветрово и на высоте 233,0.

Два батальона 59-го полка были уничтожены, а один батальон по нескольку раз отражал атаки, но удерживал свои позиции, несмотря на потери всех противотанковых средств. Он оставался на позициях даже тогда, когда танки противника проходили через них. Потребовалось собрать все силы и средства, чтобы ликвидировать прорыв русских танков.

К началу отступления сил почти не было, отходили уже ночью, а наутро вновь начинались контратаки. Это была борьба без перерыва. Вопреки обычному расписанию русские, чтобы помешать отходу, ежедневно пытались прорвать оборону с 18 до 20 часов.

Число подбитых танков в ближнем бою достигло 10. Полк никогда без приказа не оставлял своих рубежей, а контратаковал. В этих боях полк потерял все свои боевые силы.

Причины потерь полка — не в плохом руководстве командиров, храбрых рыцарей Железных крестов, а в численном превосходстве русских.

Подпись»{165}.

Данные вышеуказанных таблиц подтверждают, что в оборонительных боях на реке Нугрь (с 26 июля по 10 августа) потери немецкого полка в три раза больше, чем в наступательном бою на северном фасе Курской дуги (на Соборовском поле с 5 по 13 июля).

К концу третьих суток непрерывных боев наши танкисты пересекли большак Болхов — Хотынец в 10 км западнее Болхова и вышли к берегам реки Нугрь, но форсировать ее с ходу не смогли. Враг вовремя оттянул свои силы на южный берег реки и успел закрепиться на ее крутых берегах — начиная от северной окраины Борилово до райцентра Знаменское.