На правом крыле 1-го Украинского фронта левофланговые соединения 3-й гвардейской армии настойчиво продвигались на запад и северо-запад. В центре же и на правом фланге этой армии противник упорно сопротивлялся, неоднократно переходя в контратаки. Кроме того, правому флангу 3-й гвардейской армии угрожала сильнейшая котбусская группировка противника. Однако Конев считал, что командарм генерал-полковник В.Н. Гордов, имея во втором эшелоне свежие стрелковый и танковый корпуса, сумеет отразить контрудар врага. Для усиления 3-й гвардейской армии Иван Степанович приказал перебросить 1-ю гвардейскую артиллерийскую дивизию прорыва.

В воздухе было полное господство авиации 2-й воздушной армии. Вражеские самолеты делали попытки прорваться в район боев небольшими группами, пытались наносить штурмовые удары по стремительно наступающим танковым частям, которые неудержимо рвались к третьей линии обороны. Однако летчики 2-й воздушной армии срывали все замыслы врага.

Чем ближе к Берлину, тем острее становилось соревнование между Жуковым и Коневым. К исходу 20 апреля 7-й гвардейский танковый корпус 3-й гвардейской танковой армии занял Куммерсдорф, а ее 6-й гвардейский танковой корпус захватил важный опорный пункт на подступах к Берлину г. Барут и вышел в район Цоссена. Здесь в глубоких подземных убежищах размещалась ставка Генерального штаба Сухопутных войск вермахта. «Разведка работала у нас плохо, — отмечал позднее П.С. Рыбалко при разборе действий 3-й гвардейской танковой армии в Берлинской операции. — Мы даже не знали, что в Цоссене находилась Ставка германского Генштаба. Две бригады вошли в Цоссен, и Ставка на их глазах ушла из Цоссена. О Цоссене мы узнали от корреспондентов»{497}.

4-я гвардейская танковая армия, совершая сложный маневр, заходя левым плечом на запад и встречая сильное сопротивление противника, особенно в районе Луккенвальде, в течение дня продвинулась на 45 км. Войска 13-й армии, продолжая наступление на запад вслед за танковыми армиями, к вечеру прошли 30 км. На правом крыле 1-го Украинского фронта соединения 3-й гвардейской армии, продолжая вести упорные бои с котбусской группировкой, отразили сильные контратаки врага и перерезали ему пути отхода на запад, прижав к болотистой пойме Шпрее. 24-й стрелковый корпус этой армии во взаимодействии с соединениями 5-й гвардейской армии завершил окружение вражеской группировки (до 5 тыс. человек) в лесу западнее Шпремберга, которая была ликвидирована 21 апреля.

На дрезденском направлении войска, наступавшие в центре оперативного построения 1-го Украинского фронта, успешно продвигались на запад. Но в районе Герлица противник, усилив в предыдущие дни свою группировку, нанес несколько контратак по соединениям 52-й армии и на левом фланге 2-й польской армии. В результате ему удалось остановить продвижение войск 52-й армии, несколько потеснить к северу части 2-й польской армии и выйти на ее тылы.

Несмотря на, казалось бы, очевидный успех на берлинском направлении, Конев был недоволен действиями танковых армий. В шестом часу вечера 20 апреля он направил командующему 3-й гвардейской танковой армией следующее распоряжение: «Опять двигаетесь кишкой. Одна бригада дерется, вся армия стоит. Приказываю: рубеж Барут, Лукенвальде через болото переходить по нескольким маршрутам развернутым боевым порядком. Смелее маневр по преодолению рубежа Барут. Исполнение донести»{498}.

Через два часа Конев приказывает командующим 3-й и 4-й гвардейскими танковыми армиями: «Войска маршала Жукова в 10км от восточной окраины Берлина. Приказываю обязательно сегодня ночью ворваться в Берлин первыми. Исполнение донести»{499}.

В свою очередь Жуков потребовал от командующих 1-й и 2-й гвардейскими танковыми армиями первыми ворваться в германскую столицу.

С целью наращивания усилий Конев 20 апреля принял решение ввести в сражение вновь прибывшую 28-ю армию генерал-лейтенанта А.А. Лучинского. Ей было приказано форсированным маршем, на фронтовом автотранспорте, двигаться из района Фюрстенау вслед за 3-й гвардейской танковой армией. К исходу 21 апреля две стрелковые дивизии должны были сосредоточиться в лесах вокруг Барута, а весь первый эшелон 28-й армии к исходу 23 апреля — в районе Цоссен, Барут.

Этот район запирал основные пути выхода из крупного лесного массива к востоку от Берлина, где были сосредоточены силы немецкой 9-й армии. Кроме того, войска 28-й армии должны были ликвидировать разрыв в несколько десятков километров, образовавшийся между 3-й гвардейской и 3-й гвардейской танковой армиями.

Несмотря на грозные приказы, танковым армиям 1-го Украинского фронта не удалось ворваться в Берлин к утру 21 апреля. Они, как и танковые армии 1-го Белорусского фронта, с огромным трудом преодолевали сильно укрепленную оборону на подступах к Берлину. «Б тесном взаимодействии с общевойсковыми эти армии прорывали 3 оборонительные полосы одерско-нейссенского рубежа, — отмечал позднее Маршал Советского Союза AM. Василевский, — действовали самостоятельно при осуществлении маневра на окружение берлинской группировки с севера и юга; участвовали в штурме Берлина, сохраняя собственные полосы действий. Опыт этой операции еще раз убедительно показал нецелесообразность применения крупных танковых соединений в сражении за большой населенный пункт; они теряют здесь свои главные преимущества — ударную силу и маневренность»{500}.

Война, пришедшая в Германию, неизбежно оказала сильное морально-политическое воздействие на население страны. Массовые разрушения от действий артиллерии и авиации, хаос, жестокие репрессии в тылу, голод и общая безысходность усиливали панику и страх немецких граждан, их обеспокоенность за судьбу родных и близких. В информационных сводках органов спецпропаганды войск Красной Армии приводились факты фанатичного поведения немецкого населения, запуганного грядущими «зверствами большевиков», а также примеры индивидуальных и групповых самоубийств, террористических акций против одиночных военнослужащих Красной Армии. Нацистская пропаганда активно использовала в своих целях ложь, одурманивание и без того отчаявшихся людей. Положение в ряде случаев усугублялось и неправильным поведением советских военнослужащих на оккупированной территории. Отмечались случаи пьянства, мародерства, насилия над женщинами, незаконных самозаготовок продовольствия и т.д. Учитывая это, Ставка ВГК 20 апреля направила командующим войсками и членам Военных советов фронтов директиву № 11072, в которой говорилось:

«1. Потребуйте изменить отношение к немцам, как к военнопленным, так и к гражданским. Обращаться с немцами лучше. Жесткое обращение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам невыгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит нам ведение боевых действий на их территории и, несомненно, снизит упорство немцев в обороне.

2. В районах Германии к западу от линии устье реки Одер, Фюрстенберг, далее река Нейсе (западнее) создавать немецкие администрации, а в городах ставить бургомистров — немцев. Рядовых членов национал-социалистической партии, если они лояльно относятся к Красной Армии, не трогать, а задерживать только лидеров, если они не успели удрать.