Шрифт:
– Ага, в передаче «Эти забавные животные»! – проворчал Матвей.
Саня Авилкина попрощалась и ушла. Матвей остался один в редакторской комнате. Он размышлял, как ему теперь поступить. Наверное, самое верное было бы – пойти посоветоваться с Малышевым. Но, к сожалению, он обещал Авилкиной не говорить никому из учителей про готовящуюся статью: Саня была уверена, что тогда информация обязательно дойдет до завуча. И та сделает все для того, чтобы «бомба» не взорвалась. Тогда Матвей решил, что должен обсудить ситуацию со своей командой. «Пусть каждый скажет, что думает по этому поводу! – решил Матвей. – А там видно будет». И еще Матвей решил, что завтра он во что бы то ни стало должен объясниться с Машей.
Глава 19
На следующий день Матвей собрал всю свою команду после уроков в той же редакторской. Пришли: Миша Фрид, Лена Стасова, Безухыч, конечно, Авилкина. И еще Матвей пригласил Машу Копейко. Он специально улучил момент на перемене, когда девушка стояла одна, читая учебник, чтобы сказать ей, что сегодня в редакции состоится очень важный разговор. «Хорошо, я приду, – равнодушно, как показалось Матвею, ответила Маша. – А это надолго? А то у меня дела еще…» Матвей не решился в тот момент заговорить с ней о том, что его волновало больше всего – об их отношениях. Он решил: «Вот обсудим, что делать с авилкинской „бомбой“, а потом я обязательно провожу Машу до дому, хочет она того или нет. И мы окончательно во всем разберемся…»
Когда вся команда была в сборе, Матвей сказал:
– Тут вот Саша Авилкина такое замутила… Не знаю даже, как это назвать. Короче, вы сами сейчас все услышите.
Авилкина вскочила со стула:
– Ну, во-первых, ничего я не замутила! А просто есть у нас такие педагоги, которые, можно сказать, позорят это высокое звание!
И наша задача, как независимого издания, вывести их на чистую воду! Вот! А во-вторых…
– Ну, короче! – перебил Сашину речь Мишка Фрид. – Поближе к делу можно?
– Можно! – сердито ответила Авилкина и полезла в рюкзачок за диктофоном.
После того как запись была прослушана – в гробовой, можно сказать, тишине, – некоторое время никто не решался эту тишину нарушить. Но вот Фрид поднял руку:
– Ермилов, можно, я скажу?
– Говори… – кивнул Матвей.
Фрид встал, поправил зачем-то волосы, кашлянул и начал издалека:
– Вы помните, когда нас Ермилов в первый раз здесь собрал месяц назад, что он говорил? Что мы будем делать смешную такую, прикольную газету. Ну вот. И мы начали газету делать. Сначала один номер сделали, потом еще…
– А поближе к делу можно? – Это выкрикнула из своего угла мстительная Авилкина.
– Сейчас будет и поближе, – сообщил Фрид. – Да. Газета у нас вышла неплохая. По крайней мере, всем нравится. И вот я у вас спрашиваю: зачем же нам эту газету своими же руками гробить? – Для наглядности Мишка вытянул перед собой свои ладони, покрутил ими в воздухе и добавил: – Собственно, у меня все. – Он сел на место.
– Почему же гробить?! – Авилкина прямо-таки закипела от возмущения. – Наоборот! После этой статьи нас знаешь как зауважают?
– Да закроют нас тут же, как ты не понимаешь! – снова вскочил Фрид. – А завуч каждому из нас эту статейку еще припомнит! А если ты, Авилкина, такая отмороженная камикадзе, что тебя твое будущее не волнует, то я хочу аттестат получить нормальный! И все хотят, я думаю!
Авилкина попыталась было что-то Мишке ответить, но Матвей не дал ей этого сделать.
– Погоди, Саша, – сказал он. – Пусть и другие выскажутся. Лена Стасова, ты что думаешь?
Лена сказала:
– А я с Мишей согласна. Зачем нам приключений лишних искать? Ну, взяла мать Тереза деньги эти. Ну и на здоровье! Зарплата у учителей знаете какая? А компьютеры эти, между прочим, теперь в кабинете информатики стоят! Кому от этого плохо? И вообще Новый год на носу! Нам нужно праздничный номер готовить, а не скандалы раздувать!
– Так… Ясно. – Матвей оглядел комнату. – Безухыч, скажи-ка ты что-нибудь!
Петр Беспалов поднялся со стула, растерянно оглядываясь:
– Чего говорить-то?
«Ну, тормоз…» – подумал Матвей и объяснил:
– Как ты считаешь, надо статью Авилкиной публиковать или нет? Ну, про то, что завуч взятки берет?
– Статью-то? – переспросил Безухыч. – Надо, конечно! – с неожиданной убежденностью произнес он.
– Почему ты так думаешь? – несколько удивленно спросил Матвей.
– Ну как же? – Безухыч развел руками. – Ведь было это, ну то, что на пленке? Ну, по правде? Было! А раз было – так люди должны об этом знать! Так я считаю…
Беспалов, весь красный, сел на место. Матвей прикинул в уме: двое «против», еще двое «за». Он подумал, что Маша Копейко еще не говорила. И он произнес:
– Маша, одна ты осталась! Только твоего мнения мы не слышали!
Маша ответила очень тихим и каким-то упавшим голосом:
– А у меня нет мнения. И вообще я плохо себя чувствую. Можно, я домой пойду? – И, не дожидаясь ответа, она встала и направилась к выходу.