Славик с неприязнью покосился на собеседника. Ишь! Вознесся… Всех насквозь видит! Проницатель! Око Саурона… «Ой! — тут же спохватился он. — А ведь это я, получается, о себе подумал. Гляжу на Савушку и вижу в нем свои же недостатки…»

Действительно, Славик и впрямь считал себя весьма проницательным человеком, подчас даже гордился своей проницательностью, да и с самооценкой у него дела обстояли неплохо. Словом, неловко ему стало, неприятно. Сморщился, потер лоб и решил вернуть беседу в прежнее русло.

— А все-таки! Почему нельзя играть по «Севастопольским рассказам»?

— Потому что в Толстого играть — только расстраиваться. Зачем вообще человек играет? Чтобы незаметно возвысить себя в собственных глазах. Так вот с графом такая штука не проходит. Он-то как раз не придумывает людей, он именно исследует, причем беспощадно. Ну кто бы еще додумался, что каждое наше достоинство разнимается на отдельные недостатки!

— Это как?

— Позволь! Ты же сам начал с того, что храбрость состоит из самолюбия и деревянных нервов…

Славик моргал. Савелий Павлович поднялся с бревна — размять ноги — и мечтательно посмотрел на дальнюю рощицу:

— Эх, по грибы бы сейчас…

Ну слава богу! Разговор вернулся из пугающе смутных глубин в солнечный бездумный мир. Жить стало вновь легко и просто.

— А что вам мешает? За рюкзаком я послежу.

— Н-ну… игротех с проверкой нагрянет…

— Не нагрянет.

— А вдруг?

— Скажем ему, что вы местность пошли осматривать… Вы кто по квенте?

— Знахарь.

— Тем более!

Савелий Павлович подумал, затем нагнулся к лежащему в ногах рюкзаку и, развязав, вынул из него туесок, наполненный пластиковыми пакетами с мелким походным барахлом. Барахло отправил обратно, а сам встал и, прихватив берестяное изделие, двинулся к тополиной рощице. Когда сутулая фигурка грибника скрылась окончательно, к Славику приблизился один из стражников.

— Ты его давно знаешь?

— По жизни?

— Да.

— Давно… Учитель мой… Сейчас — в министерстве.

— Доиграется… — загадочно обронил стражник, пристально вглядываясь в перелесок.

— А что такое?

— Подпол.

— В каком смысле? — не понял Славик. — Подполковник?

— Подпольщик. Целая группа под ним в министерстве. Про переплетчиков слышал?

Славик ошалело оглянулся на дальние тополя, за которыми исчез Савелий Павлович. Ничего себе новостишка!

— Запрещенку переплетают и распространяют.

— Какую запрещенку? — запинаясь, спросил Славик. — Запрещенной литературы у нас нет.

— Тихо ты! Давай-ка подальше отойдем…

Отошли. Случись подобный разговор на полигоне лет десять назад, Славик бы решил, что мастера усложнили сюжет и дают ему через стражника вводную. Однако с тех пор, как ролевые игры стали всеобщими и обязательными вплоть до пенсионного возраста, все перепуталось настолько, что ни за что уже нельзя было поручиться. Реал пролезал во все щели, нигде от него не укроешься.

— Сегодня нет, — понизив голос, продолжил загадочный стражник. — А завтра, глядишь, будет…

— Погоди, — попросил Славик. — Переплетают — в смысле…

— Ну да! Берешь книгу. С виду «Многорукий бог далайна». А откроешь — «Война и мир».

— Или открываешь «Гарри Поттера», а там Салтыков-Щедрин?

— Именно!

— Так Щедрина с Толстым, сам же говоришь, никто не запрещал! Что ж эти твои подпольщики переплетают? Какой смысл? Сиди, пожалуйста, читай…

— Дома — пожалуйста, — не стал спорить стражник. — А на работе? А в транспорте? Бабушки-старушки обложку увидят — хай подымут.

Славику тут же вспомнилось письмо в редакцию. «Он живет под чужой фамилией. Я не знаю ее. Он раньше был знаком мне в молодости. Он печатал запрещенку. Теперь переплетает…» Может быть, не только реал проникает в игру, но и игра в реал? Вдруг уже и пенсионеров задействовали? Поиск вредителей и все такое… Чем не сюжет? Да нет, так не сыграешь! И письмеца такого не придумаешь. Тут и жгучая обида за неизвестно куда и на что потраченную жизнь, и желание хоть на ком-нибудь эту обиду выместить.

— Так мне его предупредить, что ли?