Всю дорогу Нургуль выпытывала у Максата о муже. Но тот толком ничего не говорил. Разморённые жарой, дети уснули. Нургуль смотрела на мелькавшие вдоль дороги деревья и не видела их. Чувство тревоги не покидало её. Что с её Анваром? Почему Максат молчит? Что он скрывает? Она пыталась отогнать прочь дурные мысли, но они, как вечерний туман, обволакивали её существо холодным слякотным ночным дождем.

Через пять часов показались знакомые очертания поселка, где жила мать Анвара. Бермет запросила грудь. Бакыт всё ещё спал. Вдруг Максат повернулся и сказал: «Нургуль, мужайся…».

Нургуль всё поняла. Сердце её оборвалось. В глазах застыл ужас. Так вот почему ей было неспокойно! Почему Анвар не послушал её, почему поехал?! Её Анвар! Теперь уже не её! Проклятая смерть, проклятая судьба забрала его у неё! Горячие слёзы потекли по щекам, обжигая горечью.

Машина остановилась. Засыпавшая было, Бермет снова проснулась и заплакала. Максат вышел и открыл дверь. Нургуль не могла встать. Тут же подбежали родственники, взяли из рук Нургуль дочь и сына. Дети, испугавшись, стали плакать сильнее. Маленький Бакыт вырвался и подбежал к рыдающей Нургуль.

— Мама! Мамочка, не плачь! — Он обнял её. Ему было страшно. Его маленькое сердечко забилось часто-часто. Почему мама плачет, почему все плачут?

— Кагылайын каралгым! Жаным, омурум!* — запричитала Нургуль. — Нет больше моего Анвара! Нет! Нет!!!

Женщины подхватили Нургуль под руки и повели во двор. Нургуль не видела дороги, она не чувствовала ног. Всё было как в тумане. Ей не верилось, что это происходит.

Ворота, распахнутые настежь, встретили её чёрной глазницей юрты*, возле которой стояли и плакали мужчины. Нургуль ввели внутрь. Все плакали. Стоял нестерпимый, раздирающий грудь вой. Мать Анвара сидела среди плакальщиц*. Её седые волосы были распущены, она раскачивалась из стороны в сторону. Лицо её почернело от горя, губы иссохли и приобрели фиолетовый оттенок.

— Аааааай! Балам! Зачем ты меня оставил!? Крыло моё, мой орлёнок, мой соколёнок…

Плакальщицы подхватили слова старой женщины, все слова слились в один общий стон. Нургуль усадили рядом с матерью. Бакыта подвели к бабушке, та обняла его и заплакала ещё сильнее.

— Нет теперь моего соколика! Остался ты без отца… Ааааааа….

Бакыт сжался. Его папы нет?! Как нет? Он только вчера уехал и обещал привезти подарки. Он что, умер? Нет! Он не мог умереть! Он же сильный, его папа!

— Папа не умер! — закричал Бакыт. — Он живой, он приедет! — Мальчик вырвался из объятий бабушки и выскочил из юрты, оставшаяся позади она завыла ему вслед. Он бежал не останавливаясь, пока не упал, споткнувшись о камень. Слёзы лились ручьём.

— Вы всё врёте! Папа жив, жив! — Бакыт забил маленькими кулачками о каменистую землю.

— Вставай, сынок! Пойдём домой! — Это был Максат. Он увидел бегущего мальчика и направился за ним. — Будь мужчиной! Ты уже большой. — Максат поднял мальчика, отряхнул одежду, вгляделся в лицо мальчика, на него смотрели глаза, наполненные неизмеримой горечью. Не выдержав, мужчина прижал к себе ребёнка и заплакал сам. — Прости, прости меня, малыш…. Я не уберег твоего отца…

— Я тоже умру? — спросил Бакыт.

— Не сейчас, балам, не сейчас…. Не говори так, не надо.

— И меня будут есть червяки? — не унимался мальчик.

— Мы все когда-нибудь умрём, рано или поздно. — Максат удивился детской мудрости. — Пойдём домой, твоей матери теперь нужен помощник. Ты, как старший, должен помогать ей и сестрёнке.

— А как умер мой папа?

— Как герой! Он спасал маленькую девочку, которая тонула, а сам не смог выплыть.

Они возвращались назад, взявшись за руки. Двое мужчин. Один умудрённый прожитыми годами, другой только что повзрослевший.

Анвара хоронили всем поселком. Когда мужчины увезли тело и женщины остались готовить, согласно обычаю, мать Анвара подошла к невестке.

— Садись, доченька, поговорим…

Нургуль за эти дни осунулась и похудела. Под глазами появились синие круги. Она присела на скамейку, рядом со свекровью.

— Что делать будем? Как жить? А жить надо. У тебя дети, их надо поднимать. Анвара не вернуть…. Никогда не думала, что мне придётся хоронить своего ребёнка… Храни тебя Бог от такого… — женщина горестно покачала головой. — Ты молодая, выдержишь, а вот я, наверное, не смогу.

— Что вы, апа? Не надо так. — Нургуль заплакала.

— Вот годовщину проведу, и мне уж пора будет. Незачем мне здесь оставаться…

— А как же мы? Как же ваши внуки?

— Ничего, ничего… не говори, я чувствую и знаю, — мать поднялась и вошла в юрту.

У Нургуль пропало молоко. Бермет, непривыкшая к чужим людям и оторванная от материнской груди, беспрестанно капризничала и плакала. Вконец изможденная, она засыпала на руках у матери, но и во сне её маленькое тельце содрогалось от всхлипываний. Бакыт как то сразу повзрослел. В его глазах появилось выражение, полное горечи и боли. У Нургуль сжималось сердце при виде своих осиротевших детей.