Вытащив изо рта папиросу, капитан слегка подобрался, вытянувшись, словно встретил старшего по званию, и громко скомандовал:

— Петро, отставить!

Сержант предупредительно отступил на пару шагов и с интересом рассматривал «диверсанта».

— Отзыва не слышу! — жестко потребовал Алекс.

— «Разве он еще живой?» — растерянно протянул капитан, продолжая держать в руке папиросу.

Вид у него был заметно смущенный. Улыбнувшись, Алекс ответил, похлопав капитана по плечу:

— Живой, живой! Вот только пистолетик надо бы вернуть.

Сержант молча вернул ему оружие.

— Вот так-то оно лучше будет, — облегченно вздохнув, сказал Алекс. — Ну, чего приуныли? Прошли к машине, не век же нам здесь куковать!

Вне службы Краузе предпочитал носить дорогие костюмы строгого покроя, прекрасно понимая, что они очень шли к его атлетической фигуре. Для того чтобы завоевать расположение такой женщины, как Мария, очень важно подать себя. Женщины ценят хорошо одетых мужчин. В девять часов вечера он должен был подъехать к ней домой, чтобы забрать в ресторан, и по окончании ужина очень рассчитывал на приятное продолжение.

Бросив последний взгляд в зеркало, Краузе собирался было выходить, когда неожиданно вошел гауптштурмфюрер Конрад Штольце, начальник контрольного поста радиоконтрразведывательной службы.

— Господин оберштурмбаннфюрер, у меня для вас срочное сообщение.

— Что такое?

— Полчаса назад мы запеленговали действующую радиостанцию.

— В каком районе?

Гауптштурмфюрер подошел к карте города, висевшей на стене.

— Вот в этом месте, — поставил он точку за садово-парковым полукольцом, там, где кончается старый город.

Краузе нахмурился.

— Вы уверены?

— Я бы к вам не пришел без доказательств, — гауптштурмфюрер уверенно выдержал испытующий взгляд Краузе. — Поначалу у нас действительно не было конкретных привязок. Сеансы связи производились нерегулярно, определить точное местонахождение рации мешала погода. Но сегодня я могу сказать совершенно точно: это именно этот район. Думаю, что мы можем определить и дом.

Краузе нахмурился.

— Вы меня расстроили, Штольц.

— Я это знаю, господин оберштурмбаннфюрер, — сочувственно склонил голову гауптштурмфюрер.

Выходит, что он был в курсе. Впрочем, из своих отношений с женщинами оберштурмбаннфюрер Краузе никогда не делал секретов. Но кто знал, что этот случай может обернуться такой неприятностью!

— Удалось расшифровать радиограмму?

— Наши шифровальщики как раз работают над этим. Какие будут распоряжения?

— Никаких, — резко отрезал Краузе. — Вы кому-нибудь докладывали?

Небольшая заминка, после которой прозвучал уверенный ответ:

— Я доложил об этом в «Цеппелин».

— Спасибо, Штольц.

— За что?

— За откровенность.

Зазвенел белый аппарат, напрямую соединявший разведшколу со штаб-квартирой зарубежной разведки СД. Немного помедлив, Краузе поднял трубку.

— Хайль Гитлер, господин бригадефюрер!

— Вот что, Краузе. Кажется, вы… опекали эту самую русскую из медсанчасти?

— Господин бригадефюрер, у меня с ней…

— Послушайте, Краузе, мне нет дела до ваших отношений с этой славянкой. Но только до тех самых пор, пока это не касается интересов Третьего рейха. Сейчас вы лично ее арестуете, только таким образом вы сможете хотя бы чуть-чуть обелить свою репутацию. Вам понятно?

— Так точно, господин бригадефюрер! — вытянулся у аппарата Краузе.

Сказать еще что-либо Краузе не успел, трубка завибрировала короткими гудками. Кивнув застывшему Штольцу, оберштурмбаннфюрер вышел из кабинета.

Автомобиль стоял во дворе школы. Возле него, попинывая колеса, слонялся водитель в форме шарфюрера СС.

— Знаешь что, Рокман, сегодня мне нужно поехать одному. Давай ключи.

Рокман не удивился подобному решению — чаще всего Краузе поступал так, когда отправлялся к женщине. Очевидно, оберштурмбаннфюрер из тех людей, что любят проводить время с женщиной на заднем сиденье автомобиля. Шарфюрер старался сохранить подобающую серьезность.

— Пожалуйста, господин оберштурмбаннфюрер, — почтенно протянул он ключи.

Запустив двигатель, Краузе нетерпеливо просигналил, и ворота медленно разошлись, выпуская машину.

Теперь многое встало на свои места — вроде бы ненамеренный интерес Марии к его работе, та легкость, с которой она пошла на знакомство с ним.

Через пятнадцать минут он подъехал к хорошо ему знакомому небольшому, но очень аккуратному дому. Интересно, где же она прячет рацию — под столом, за которым они не раз ужинали, или где-нибудь в подвале? Наверное, под столом. Чего ей, собственно, опасаться под покровительством оберштурмбаннфюрера СС!