– Это неудивительно, так как ни один независимый кандидат не заседал в Палате общин уже почти пятьдесят лет, – заметил Айвор.

Прошло много времени, прежде чем мы познакомились с Джульеттой Киз, но в конце концов это произошло. Как сказала мне Айрис, имя Джульетта требует от ее обладательницы быть нежной и романтичной и поэтому накладывает некие обязательства. Но новая подруга Айвора не беспокоилась на этот счет. Милой и красивой она была, но в неожиданной манере. Я говорю «неожиданной», потому что считал, что у Айвора был определенный женский типаж – высокая стройная блондинка; в эту категорию, конечно, попадали Никола Росс и Хиби Фернал. Джульетту Киз я уже описал. Я процитировал хвалебную речь Айвора. Но даже ему не удалось передать ее теплоту, обаяние и редкое качество – умение молчать. И она была доброй. Я никогда не слышал, чтобы она сказала о ком-то что-то неприятное. Глядя на нее, пышную, смуглую, с бархатистой белой кожей иберийского типа, с легкой улыбкой, с глубокими карими глазами, которые, казалось, всегда видят что-то радостное, вы ожидали, что она будет разговорчивой, многословной, готовой рассмеяться в любой момент. Но Джульетта была абсолютно невозмутима. Когда ей нечего было сказать, она хранила молчание. Однажды я слышал, как Айвор назвал ее «мое милостивое молчание», и Айрис мне сказала, что так называл свою жену Кориолан [7] . Джульетта чаще слушала – и тем больше вы ценили ее высказывания, когда она все же говорила.

Мы все встретились у нас дома перед тем, как пойти на ужин, оставив с детьми мою мать. Мы отправились в ресторан в Хэмпстеде, на Хит-стрит, потому что Айрис нервничала и не хотела уезжать слишком далеко, хотя Адаму к тому моменту был уже год и пять месяцев, а Надин скоро должно было исполниться три. Мы с Айрис отметили, что именно на этой неделе два года назад погибла Хиби. Мы-то отметили, но ничто не указывало на то, что Айвор и его спутница помнят об этом. Возможно, это было не так, и смущение не позволило им об этом заговорить. В конце концов, в той автомобильной аварии погибла не только Хиби, но и бывший парень Джульетты Ллойд Фриман. И меня это очень удивило. Я поговорил об этом с Айрис и узнал, что она испытала те же чувства. Не странно ли, что Джульетта встречается с Айвором, хотя она знает, что он несет ответственность если не за сам несчастный случай, то за организацию того самого похищения, которое стало его причиной?

– Кажется, к тому времени они уже расстались, – заметила Айрис. – Возможно, у нее не осталось к нему никаких чувств.

Я сказал, что мне это довольно трудно понять и принять. Когда думаешь о подобных вещах, надо поставить себя на место другого человека, насколько это возможно, и представить себе, как бы ты себя чувствовал. Я поставил себя на место Ллойда Фримана и вообразил, как услышал о гибели девушки, с которой только что расстался. Что бы я испытал тогда, даже при условии того, что на тот момент уже был влюблен в другую женщину? Я был бы расстроен, шокирован, подавлен. И в любом случае я бы не хотел поддерживать хоть какие-то отношения с тем, кто имел хоть какое-то отношение к ее гибели… Нет, у меня ничего не получилось. Никто из моих знакомых не стал бы принимать участие в фальшивом похищении. Как обычно, все мои фантазии рассыпались в прах. Но несмотря на то, что я не смог представить себе чувства Джульетты, у меня возникло убеждение, что она ведет себя странно, что она, вероятно, преследует какую-то скрытую цель, встречаясь с Айвором. И еще, боюсь в этом признаться, и вовсе не горжусь этим, но мне неприятны женщины, отправляющиеся в постель с мужчиной после первого же свидания.

Во время того ужина мы говорили об успехе Айвора на выборах. Джульетта упомянула о проигрыше своего бывшего мужа, Аарона Хантера, члену парламента Мартину Риду. Айвор хорошо знал этого человека. Именно тогда мой шурин сделал замечание о том, что ни один независимый кандидат не заседал в парламенте уже почти полвека. Мы поговорили об этом, причем Джульетта продемонстрировала абсолютное равнодушие и к судьбе Хантера, и к судьбе Ллойда Фримана. Джульетта улыбалась и сохраняла спокойствие. Когда она говорила, то была остроумной и веселой, и это еще больше нас обескураживало. Айрис спросила у нее, играет ли она сейчас на сцене, и та ответила «нет», а потом добавила, что уже несколько лет не получала ролей, но что, к счастью, у нее есть немного своих денег.

Позже мы спросили друг у друга, не является ли Айвор источником этих денег. Я и моя жена наблюдали с большим интересом за Джульеттой и за тем, как она смотрит на Айвора, а он – на нее. В тот вечер на ней было знаменитое маленькое черное платье, открывающее прекрасные ноги на очень высоких каблуках. Я забыл добавить про глубокий вырез, подчеркивающий великолепное декольте. Тонкая красная шаль с черной вышивкой покоилась на ее плечах. Айвор бросал на свою спутницу почти волчьи взгляды, а она сохраняла спокойствие и непринужденность. Когда-нибудь, сказал я Айрис по дороге домой, она станет невероятно толстой, но ей будет на это наплевать.

– Она ела ужасно много, – подтвердила Айрис. – Нечасто видишь, чтобы женщина так ела. Я не хочу сказать, что она дурно ведет себя за столом, вовсе нет, но она так сосредоточенно поглощает пищу, уплетая ее за обе щеки…

Я рассмеялся. Мы вошли в дом. Моя мать с гордостью и удовлетворением сообщила, что оба ребенка спали все то время, пока нас не было дома.

Айвор никогда не делил свой дом с женщиной. Несколько раз он, казалось, готов был это сделать, например, когда у него был роман с Деборой Листон, и он говорил с нами о том, что она предложила съехаться. Почти сразу же после этого он познакомился с Николой Росс, и с Деборой и ее переездом было покончено. Никола, по-видимому, предложила ему переехать и жить у нее. Она не собиралась покидать свой дом у реки в Хаммерсмите, но Айвор отказался. Я полагаю, он считал унизительным для мужчины переехать в дом любовницы. Или, возможно, он просто недостаточно ее любил, чтобы создать с ней общий дом. Что касается Хиби, мы с ним однажды обсуждали возможность снять ей квартиру в Пимлико, но смысл был именно в том, чтобы избежать необходимости жить вместе с ней и одновременно иметь возможность навещать ее, когда он захочет.

Нарушит ли он свое правило, если это было правило, ради Джульетты? Не похоже. И все-таки он проводил с ней каждую свободную минуту. Он возил ее в Рамбург, чтобы познакомить со своими родителями, и их энтузиазм, кажется, усилил его чувства. Была ли это любовь, страсть или только секс? Не знаю. То есть тогда не знал. Они с Айвором поехали на свадьбу его товарища из парламента в Йорк, и их снимок поместили в газетах вместе с фотографией невесты и жениха. На Джульетте в тот день была шляпа с широкими полями из черного кружева и белое льняное платье. В местной газете, «Морнингфорд газетт», поместили их фотографию во время посещения Норфолкской выставки как раз после того, как Айвор поднялся на следующую карьерную ступеньку и стал государственным министром. Мы с Айрис спрашивали друг друга, говорили ли ее родители насчет переезда в Рамбург-хаус, когда Айвор женится.

– Если он собирается жениться, – заметила моя жена, – я бы предпочла, чтобы это была Эрика Кэкстон.

Я возразил, отмечая, что раньше, как мне казалось, ей нравилась Джульетта.

– Ну, да. Но это не значит, что мне хочется иметь ее в качестве невестки. Не знаю, почему, но я думаю, она будет ему изменять.

– Тогда они оба будут это делать, – ответил я, так как не мог представить Айвора долго с одной женщиной, жена она ему или нет.

На первый взгляд, многое было забыто. В тех редких случаях, когда мы встречались с одним Айвором, он иногда говорил об аварии, даже с грустью вспоминал Хиби. Бедняга Ллойд тоже получал долю его внимания. Например, однажды он рассказал о том, как в первый раз увидел Джульетту на вечеринке у Николы Росс. Он даже отметил, что жалеет, что попросил Ллойда принять участие в его так называемом подарке ко дню рождения. А после этого рассуждал о том, какая это была страшная потеря, ведь Ллойд был так молод, так талантлив, из него мог выйти отличный актер, поэтому его гибель – невосполнимая потеря таланта и самой жизни. Но о Джерри Фернале и ребенке Хиби он не упоминал никогда. Для него они словно никогда и не существовали. Ту девушку для алиби он тоже, по-видимому, выбросил из головы. Что касается семьи Линча, тот ужас, который они ему когда-то внушали, его боязнь Шона и нескрываемое желание, чтобы Дермот умер, – все это исчезло, словно никогда и не существовало. По-видимому, Айвор забыл о своих планах по выплате компенсации семье Дермота. По крайней мере, так казалось в то лето и в ту осень.