– Спасибо тебе, Бран, – повернулся к спутнику Хаген. – Я не зову тебя идти дальше. Ты исполнил первую часть своего обещания. Будешь ли ты ожидать меня здесь или же назначишь иное место?

– Я пойду с тобой, – просто ответил Сухая Рука. – Вместе вышли, вместе и придём, – закончил он не слишком понятной фразой.

– Что ты там собрался делать? – удивился Хаген. – Я намерен усыпить Пса и после этого убраться оттуда как можно скорее. А что тебя туда тянет?

– Хочу посмотреть на это диво, – коротко ответил Бран. – Ну, тронулись, что ли, молодой тан? Долго ещё стоять-то здесь будем? Теперь ты меня поведёшь, я далеко в эти края не заходил, леса держался…

– Как знаешь, – кивнул Хаген. – Не скрою, рад, что пойду не один!..

Они погнали коней прямо на север. Путь в этом месте был только один. Гнипахеллир напоминал гигантскую воронку, все дороги здесь вели только к Чёрному Тракту, а по нему Хаген мог добраться и до Пса.

Минул час, другой, третий… вокруг, не сгущаясь и не рассеиваясь, царил всё тот же серый полумрак. Пока на их пути не попадалось ни единого живого существа, даже духи, что толклись вокруг них всё время в Лесном Коридоре, куда-то исчезли.

– Мёртво-то как, – пробормотал Сухая Рука, насторожённо озираясь. – Мертвее некуда…

– Нам-то что? – спросил Хаген. – Чем меньше тварей встретим, тем лучше. Или по Пожирателям Душ соскучился?

– Где дух ютится, там и человеку место, глядишь, сыщется, – возразил Бран. – А вот где духов вовсе нет, там, говорят, и люди долго не выдержат. Смотри, молодой тан! Не пропасть бы нам здесь – не от меча, а от Незримой Смерти!

– Не повторяй бабьи сказки, Бран, – поморщился Хаген. – Я их порядком наслушался, аж тошнит. Нет на Гнипахеллире никакой Незримой Смерти. Её гнездо далеко на юге, за проливом… и потом ещё нужно много дней идти через пустыню и леса, совсем не такие, как наши, чтобы попасть в области, где она царит…

– Может, оно и так, – уныло согласился Бран.

Они поехали дальше: спокойный и сосредоточенный Хаген и Бран, нахмуренный и, как показалось тану, несколько напуганный. «Непривычно, видать, вдали от леса», – подумал Хаген и выбросил это из головы.

Солнце и не думало закатываться, день, казалось, будет длиться вечно. Тан знал, что на севере ночи короткие, но чтобы их совсем не было…

– Что ж ты хочешь? – Бран хрипло усмехнулся, облизнул пересохшие губы. – Гнипахеллир – это, молодой тан, куда севернее, чем все населённые людьми земли. Наше счастье, что сейчас лето, – иначе заледенели бы в момент, и конец.

– Ладно, останавливаемся, – натянул поводья Хаген.

Они едва успели разбить небольшой лагерь в узкой, едва приметной с расстояния ложбине, как Хаген понял, что значили слова «Гарм пробудился», доселе остававшиеся для него лишь неким грозным символом.

Неистовое низкое рычание донеслось откуда-то спереди и снизу, из-под земли, из неглубоких её каверн, и всё вокруг затряслось, заходило ходуном, заскрипело и застонало. Тан бросился ничком, прижав к холодной почве ухо и пытаясь понять – далеко ли они от цели; Бран только скривился.

– Конечно, будешь зол, – ни к селу ни к городу произнёс он задумчиво, – если тебя посреди ночи растолкают, а потом заснуть не дадут…

За первыми раскатами рыка последовали новые; их полнила дикая, кровожадная, исступлённая ненависть ко всему живому и к тем, кто до сих пор держит на привязи его, великого бойцового Пса Смерти, не давая ему вырваться на волю и всласть напиться тёплой крови живых, а не этой мерзкой холодной жижи, что он находил в бросаемых ему трупах… И уж на что твёрд был Ученик Хедина, повстречавший в своей жизни немало страшилищ, но содрогнулся и он. Хаген легко мог представить себе, как рвутся ещё сдерживающие Пса путы, фонтаном устремляется в небо волна развороченной земли и из исполинского провала поднимается чудовищная голова с горящими глазами и вечно ненасытной пастью.

Тан встряхнулся, отгоняя кошмарное видение. Бран стоял рядом, сжав губы и сдвинув брови; лицо его, однако, осталось спокойно, и Хаген невольно устыдился своей, как ему показалось, слабости.

– Да-а, крепкая зверюга, – с оттенком уважения проговорил Сухая Рука. – Лучше бы ему ещё поспать. С удовольствием пожелаю ему приятных сновидений!..

Гарм утих; тан и Сухая Рука устроились на ночлег. Поев, они завернулись в одеяла. Бран тотчас уснул; Хагену же не спалось. В ушах тана стоял рык Пса.

Сперва ему показалось, что он дремлет и грезит, но потом в сознание, как всегда внезапно и быстро, одним толчком ворвалось новое чувство. Хаген слышал тонкий писк, похожий на комариный, на самом пределе, что разбирает человеческий слух. «Мошкара, что ли?» – мелькнуло у него, но в следующее мгновение он уже оказался у края ложбины, опустив забрало и держа в руках меч. Рядом лежал небольшой заряженный арбалет.

По равнине медленно двигалась длинная цепочка бледных, размазанных огоньков. Неяркие, они напоминали болотных светлячков. А потом подле каждого огонька Хаген разглядел и смутно белеющие в полумраке фигуры; очертаниями они напоминали человеческие, только размытые и безликие. Впереди же этой процессии шагал некто высокий, весь в сером и чёрном: Хаген различал заостренный кверху шлем, широкое лезвие несомого наперевес странного клинка; от этого существа волнами расходилась сила, мрачная и безжалостная, но в то же время и равнодушная.