Когда подошло время отъезда, Лора никак не могла поверить, что это не сон. Недели и месяцы, которые тянулись бесконечно, вдруг прошли. Их дом, Тенистый Ручей, знакомые поля и склоны — всё остается в прошлом. Она их никогда больше не увидит. Несколько последних дней, заполненных сборами, мытьем и уборкой дома, стиркой и глажкой и, наконец, последней суматохой, когда осталось всего несколько часов, чтобы умыться и одеться, были теперь позади. Поутру в будний день, умытые, в нарядных накрахмаленных платьях, они сидели на скамье в комнате для пассажиров и ждали, пока мама купит билеты.

Через час они уже будут ехать в поезде.

За открытой дверью на солнечной платформе стояли две сумки. Лора присматривала за ними и за Грейс, как ей велела мама. Грейс смирно сидела в накрахмаленном белом батистовом платьице и капоре, а из-под платьица виднелись ножки в новых башмачках. Мама у окошка кассы вынула из бумажника деньги и тщательно их пересчитывала.

За путешествие на поезде нужно платить деньги. А за поездку в фургоне они не платили ничего, и так прекрасно было ехать ранним утром в фургоне новой дорогой! Стоял сентябрьский день, и по небу бежали маленькие облака. Все девочки были сейчас в школе; они непременно увидят, как мимо с ревом проносится поезд, и будут знать, что в нем едет Лора. Поезда едут быстрее, чем бегут лошади. Поезда идут так быстро, что часто терпят крушение. Никогда не знаешь, что с тобой может случиться, когда едешь на поезде.

Мама положила билеты в перламутровый кошелек и аккуратно защелкнула маленькие стальные защелки. Она так чудесно выглядела в темном муслиновом платье с белым кружевным воротничком и манжетами. Еще на ней была черная соломенная шляпка с узкими, загнутыми кверху полями и белой веточкой ландышей на тулье.

Мама села и взяла Грейс к себе на колени. Теперь оставалось только ждать. Они приехали на час раньше, чтобы не опоздать на поезд.

Лора разгладила свое ситцевое платье, коричневое, в мелкий красный цветочек. Ее длинные каштановые косы были завязаны красными бантами, и такая же красная лента была вокруг тульи у нее на шляпке.

На Мэри было платье из серого ситца с веточками голубых цветов. Голубая лента, завязанная вокруг головы, держала под шляпкой коротко остриженные волосы. Но прекрасные голубые глаза Мэри ничего не видели. Однако она сказала:

— Кэрри, не вертись, ты помнешь себе платье.

Лора вытянула шею, чтобы взглянуть на Кэрри, сидевшую рядом с Мэри. Кэрри была такая маленькая и худенькая, в розовом ситцевом платье, с розовыми лентами в каштановых косах и на шляпке. Она покраснела, огорченная, что Мэри ею недовольна, и Лора уже открыла рот, чтобы сказать: «Иди ко мне, Кэрри, и вертись сколько хочешь!»

Но тут лицо у Мэри просияло, и она сказала:

— Мама, Лора тоже вертится. Я это знаю, хоть и не вижу.

— Так и есть, Мэри, — ответила мама, и Мэри, довольная, улыбнулась.

Лоре стало стыдно. Ничего не сказав, она встала и принялась молча ходить взад-вперед, а потом села рядом с Кэрри. Между Лорой и Мэри Кэрри чувствовала себя уверенней. Она и впрямь боялась ехать на поезде. Конечно, она бы ни за что в этом не призналась, но Лора и так всё видела.

— Мама, — робко спросила Кэрри, — а папа нас обязательно встретит?

— Он приедет за нами из железнодорожного лагеря, — ответила мама. — Это займет у него целый день. Мы будем ждать его в Трейси.

— А он… он доберется туда к вечеру, мама? — спросила Кэрри.

Мама сказала, что она на это надеется. Неизвестно, что может случиться, когда отправляешься путешествовать на поезде. Это ведь совсем не то, что ехать всем вместе в фургоне. Чтобы подбодрить Кэрри, Лора сказала:

— Может, папа уже нашел нам подходящий участок. Как ты думаешь, Кэрри, какой он? Попробуй угадать, а потом я тоже попробую.

Они не могли как следует разговаривать, потому что все время прислушивались, ожидая поезда. Прошло много-много времени, прежде чем Мэри сказала, что, кажется, она его слышит. Потом и Лора услышала вдалеке слабый гул. Сердце у нее забилось так быстро, что она едва понимала, что говорит мама.

Одной рукой мама подняла с колен Грейс, а другой крепко взяла за руку Кэрри. Потом она сказала:

— Ты, Лора, иди вместе с Мэри следом за мной. И будь внимательна!

Шум поезда становился все громче. Они стояли на перроне возле своих сумок и смотрели, как он приближается. Лора не понимала, как они влезут в поезд с сумками. У мамы были заняты обе руки, а Лоре приходилось всё время держать за руку Мэри. Круглое окошко спереди паровоза блестело на солнце, как огромный глаз. Из расширяющейся кверху трубы вылетали черные клубы дыма. Вдруг из дыма вырвалась белая струйка, и свисток издал длинный пронзительный вой. Поезд с грохотом несся прямо на них, становясь все больше и больше. Все кругом сотрясалось от его рева.

Наконец самое страшное кончилось. Поезд их не раздавил. Его большие широкие колеса с ревом проехали мимо платформы. Грохот пробежал по вагонам. Они дернулись и остановились. Поезд прибыл, и можно в него садиться.

— Лора! — строго сказала мама. — Будь поосторожнее с Мэри!

— Да, мама, — сказала Лора.

Шаг за шагом она продвигалась вместе с Мэри по дощатому перрону вслед за маминой юбкой. Когда юбка останавливалась, Лора с Мэри тоже останавливались.

Так они дошли до последнего вагона в самом конце поезда. В вагон вели ступеньки. Незнакомый человек в темном костюме и фуражке помог маме с Грейс на руках подняться. Потом воскликнул: «Оп-ля!», подхватил Кэрри, поставил ее рядом с мамой и спросил: