Взгляд Иосифа застывает на передней части «Мерседеса». Держать глаза открытыми, когда вокруг свирепствуют ослепительные разряды, не столько трудно, сколько страшно, но происходящие аномалии вызывают неустрашимый интерес. Капот превращается не то в пластилин, не то в жидкое железо, и, не теряя первоосновной геометрической формы, вытягивается вперед. За секунды средний по размерам автомобиль превращается в самый настоящий лимузин. Полицейские отступают. Но, видимо, слишком поздно: аномалия настигает всех. Двое мужчин в темно-зеленой форме вытягиваются относительно прямолинейного вектора. Выглядит так, будто они идут, но прошлое изображение, оставленное моментом ранее, никуда не пропадает; вслед тянутся «хвосты» их самих. Далее процесс пластилинизации доходит до машины: «Ауди» вытягивается подобно «Мерседесу».

Иосиф чувствует странное состояние, хочет наклонить голову, взглянуть на свое тело, но с ужасом обнаруживает: нет никакого тела! Там, где должны быть туловище и ноги, сейчас обычный участок обычного пространства.

Сознание накрывает страхом, и он проваливается в забытьё.

Лабберт уже там… его настигло.

Теперь «там» и двое полицейских.

…Какое-то поле. Трава вышиной по голень. Шумит лесной массив. В отдалении катит убогонький трактор, волоча тележку. Голубое прозрачное небо с редкими хлопьями облаков. И день… день… не утро.

Здесь Иосиф. Он недвижим и смотрит в точку. Видит: в нескольких шагах мужчина в коричневом костюме наклоняется за фетровой шляпой и, поправляя, надевает ее на голову. На плече серо-зеленый рюкзак, в руке бронзовая коробочка, расписанная странными, возможно даже не китайскими иероглифами. Не сразу, а словно через туманную мглу разума, черты человека напротив становятся узнаваемыми. Теперь нет сомнений – это Лабберт. Тот, в свою очередь, оборачивается к Иосифу и корчит недовольную гримасу.

– Стоим, не двигаемся! – приказывает голос.

Иосиф вздрагивает: «Ну, что там еще?»

За спиной полицейский с пистолетом в руках. Его напарник корчится на земле, тихо призывая на помощь. Первый косо поглядывает на товарища, не спуская с Иосифа прицел.

Лабберт отворачивается и уходит, как ни в чем не бывало.

– Эй, ты, второй, в коричневом пиджаке! Тебя тоже касается!

Лабберт решает пойти ва-банк и, была не была, пробует скрыться.

Но выстрел в воздух заставляет вздрогнуть и замереть.

– Второй произведу в зад! – предупреждает полицейский.

Остерегаясь резких движений, Иосиф наблюдает за разыгравшейся ситуацией.

– Шагайте сюда! Оба!

Иосиф и Лабберт становятся товарищами по несчастью. Они сидят на заднем сидении полицейской «Ауди А6», накрепко пристегнутые наручниками. Человек в устаревшей зеленой форме «Защитной полиции» пытается разобраться, что произошло с напарником. Тот лежит возле автомобиля и истекает кровью. На теле многочисленные язвы. Напарник стягивает с пострадавшего одежду и теперь оказывает первую помощь. По лицу видно: он испытывает острую боль. Несколько раз теряет сознание, но раствор нашатыря приводит в чувство.

– Быстро объясняйте, что здесь произошло?! – гневно спрашивает полицейский, склоняясь над другом и обрабатывая раны антисептическим средством.

Пристегнутые переглядываются. Одному из них ответить нечего, другому есть, но он не намерен.

– Хоть я и нарушу закон тем, что вас пристрелю, но будьте уверены: я обязательно это сделаю, если вы ничего не скажете!

Иосиф хочет заговорить, но удар Лабберта локтем в бок вынуждает изменить намерения.

Не получив ответа, полицейский кричит:

– Онемели?! Дерьмо собачье! Видимо, придется потрепать вас как следует!

Лабберт нервозно ерзает.

– Что ты наделал? – шепчет он Иосифу.

– Всего лишь вытащить тебя хотел.

– Бараньи твои мозги! Об этом тебя кто-то просил?

– Я и не ждал благодарности.

– Ты хоть представляешь, куда себя впутал? Куда своим безрассудством впутал тех двоих?

– Пока нет, но ты мне об этом непременно расскажешь!

– Еще чего!

– Я же должен знать, почему из прекрасного утра, проводимого возле электротехнических сооружений, мы вместе с двумя автомобилями, полицейскими и прочим хламьём переместились в чистое поле средь бела дня!

– Погоди! Вскоре тебе не захочется знать, куда попала твоя задница! Будешь умолять переместить обратно. И никто не сможет тебе помочь. Смотри на это поле, небо, слушай птиц… созерцай и радуйся. Скоро все изменится…

– Если бы не наручники за спиной, я бы, может, и радовался. В самом деле, нет причин для грусти.

– «Наручники за спиной» скоро покажутся тебе развлечением, – усмехается Лабберт. – У нас умеют вычислять подозрительных. Здесь ты и двух дней не продержишься. Тем более ты из СССР… ну да, из России. Тем, к кому тебя доставят, будет плевать на твой идеальный немецкий – от боли на родном запоешь. А когда выяснится, что ты русский, возникнет интерес к твоему имени…