– Как мне вас найти, если в этом возникнет необходимость?

Сивый колебался мгновение, а потом протянул Монтиссори визитку.

– Наш офис расположен в центре Сан-Франциско. Всегда будем рады видеть вас, мистер Монтиссори. И еще вот что я хотел сказать. – Сивый поднес ладонь ко лбу, будто пытался припомнить что-то очень важное. – Метрах в пятидесяти отсюда чего-то ждет один из ваших парней, его, кажется, зовут Лучано Антониони… Так вот, сегодня ему не повезло. Здешний парк чрезвычайно беспокойное место. Вы бы позаботились о нем. А теперь позвольте с вами распрощаться.

Сивый шагнул в сторону, и уже через мгновение темнота аллеи поглотила его худощавую фигуру, точно так же исчезли и молодцы русского дона, и если бы не вытоптанная трава вокруг и не глянцевая визитка в руках, то Монтиссори мог бы подумать, что все это ему привиделось.

А в глубине парка прозвучал резкий и неприятный женский смех.

– Где Лучано? – крикнул Монтиссори. – Найдите его! Немедленно!

Дон Монтиссори был вне себя от ярости. Такого позора он не испытывал давно. Его распирала страшная ненависть. Под руку ему попался один из зазевавшихся бойцов. Дон Альберто схватил его за рукав и стал хлестать по щекам до тех пор, пока ладонь не опухла.

– Альберто, – к дону Монтиссори подошел Карло.

Карло Скальони был правой рукой Монтиссори, и дон никогда не решал стратегических вопросов, не посоветовавшись с ним. Он доверял ему больше, чем кому-либо, и на это были веские основания – они родились в одном квартале и когда-то составляли костяк одной банды. Они знали друг о друге практически все. Поговаривали, что даже ухаживали за одной и той же девушкой, и красавица не без корысти по очереди делила ласки с очаровательными юношами. Внешне они не были похожи друг на друга. Если Монтиссори был коренастым и плотным, напоминая состарившегося тяжелоатлета, то Карло Скальони был дылдой, а его оплывшая физиономия намекала на то, что пиво он предпочитает всем остальным напиткам.

– Что еще, Карло?

– Лучано мертв.

– Вот оно что. Значит, русский дон не шутил, – только и сумел вымолвить Монтиссори.

Да, русский переиграл его – предугадал припасенный сюрприз и действовал в своем стиле. У русского дона свой особый почерк, подумал Монтиссори.

Ему было невдомек, что он имеет дело с изощренным преступным российским умом, граничащим с невероятной интуицией, и что вся эта история всего лишь первое предупреждение сицилийскому дону: не спеши совершать опрометчивые поступки.

– Что прикажешь делать, Альберто?

Карло Скальони предвидел ответ. Еще утром на разводе он велел солдатам облачиться в бронежилеты и держать в запасе по лишнему магазину. Шли на рискованное дело, поэтому Карло пообещал им, что сегодняшний день каждому будет стоить больших премиальных, никак не меньше двухмесячного жалованья. И сейчас боевики не спешили расходиться, чего-то ждали. Ждали заключительных слов дона Монтиссори.

– Так что прикажешь делать, дон Альберто?

– Ничего, – коротко обронил дон и, увидев недоумевающие взгляды стоящих рядом парней, раздраженно рявкнул: – Вы слышали, что я сказал?! Ничего! Ни-че-го!

Варяг делал невероятные успехи.

За короткий срок он сумел создать такую мощную организованную боевую структуру, какая успешно могла бы соперничать не только со всемогущими кланами, но, если того потребовали бы обстоятельства, и с регулярными федеральными войсками. Варяг смог объединить под своими знаменами различные группировки: из числа российских эмигрантов, выходцев из Польши, Кубы, Болгарии.

Он обладал особым обаянием, сила которого была необычайно велика. Под действие его обаяния часто попадали не только хорошенькие женщины, жены крупных бизнесменов, но и их осторожные мужья. Прекрасных дам он покорял своим остроумием, которое, надо сказать, частенько граничило с недозволенным. Но это лишь усиливало общее благоприятное впечатление. Владислав Геннадьевич всем своим видом, манерами напоминал аристократа, завсегдатая светских приемов, готового с удовольствием поддержать в меру шумное застолье и веселую компанию. С мужчинами он был в меру откровенен и по-деловому собран, с дамами весьма любезен, а порой необыкновенно нежен. Правда, эта обходительность всегда сопровождалась иронией, сквозившей в каждом его слове, но была настолько мила, что никого не задевала. И никто не мог предположить, что свое остроумие столь утонченный и внимательный мужчина оттачивал не на светских раутах, в присутствии высокопоставленных гостей, а в камерах следственного изолятора, где, как правило, сидели не балованные жизнью, но весьма искушенные слушатели и воспринимали удачное словцо так же живо, как малышня в цирке чудачества рыжего клоуна. Можно было подумать, что большую часть жизни мистер Игнатов провел не в соседстве с малограмотными зэками, а в окружении политиков, кинозвезд, шоуменов, топ-моделей.

Что касается деловых кругов, то и здесь за короткий период он сумел приобрести репутацию надежного компаньона – за полтора года не сорвал ни одной сделки, работал по-крупному, благодаря чему имел солидные, крепкие связи среди финансистов и промышленников. Его деньги были удачно и с умом вложены: в государственные проекты, в строительство объектов военно-промышленного комплекса. Его слово стало для многих таким же убедительным, как золотой вексель. Чистый капитал фирмы «Интеркоммодитис», по оценкам специалистов, составлял восемьсот миллионов долларов, однако многие служащие фирмы могли догадываться, что эта цифра была значительно больше.

Быстрый взлет «Интеркоммодитис» никого не удивил, поскольку Игнатов Владислав Геннадьевич оказался не единственным, кто, выехав из России в период перестройки, имел немалые капиталы за счет вливаний от российских фирм и банков. На неконтролируемый приток денег местные власти лукаво закрывали глаза. Кто же откажется от дармовщины? Но ни у кого и в мыслях не было, что это не единственный вид деятельности русского бизнесмена. Помимо всего прочего, Варяг уже контролировал немалую часть ночных клубов Тихоокеанского побережья, сумев войти в долю к Альберто Монтиссори; он успешно потеснил представителей других семейств с бойких мест в центре Сан-Франциско и в близлежащих курортных городишках. С уже облюбованного Западного побережья он стал заглядываться на Восток, на пляжи Флориды. Ему уже виделся тот день, когда он ступит на землю Лас-Вегаса не просто игроком с двумя-тремя сотнями тысяч долларов в кармане, а как один из хозяев этого могучего центра в индустрии развлечений.