Шрифт:
28 августа. […] Только что приехавший из Вильно писарь до сих пор не может еще прийти в себя от пережитых впечатлений тех безобразий, к[ото]рые там теперь творятся: сплошной публичный дом! Масса «живого товара» задержалась там, да еще больше понаехало из Варшавы, Гродно, Ковно… Маньчжурия без водки!
[…] Состоялся уже приказ по армии и флоту от 23 авг[уста] о том, что предводительствование на себя берет государь; Никол [ай] Николаевич назначается наместником Кавказа, его помощником — Янушкевич [553] , главнокомандующим нашего фронта (Западного) — Эверт [554] . […]
553
Янушкевич Николай Николаевич (1868–1918) — генерал от инфантерии (1914), начальник Генерального штаба в 1914–1915 гг. После назначения великого князя Николая Николаевича наместником на Кавказе в августе 1915 г. стал его помощником по военным вопросам.
554
Эверт Алексей Ермолович (1857–1926) — генерал от инфантерии (1911). С 1912 г. командовал войсками Иркутского военного округа, был войсковым наказным атаманом Забайкальского казачьего войска. С 11 августа 1914 г. командовал 10-й армией, с 22 августа 1914 г. командовал 4-й армией. С августа 1915 по март 1917 г. — главнокомандующий армиями Западного фронта. Генерал-адъютант (1915). После Февральской революции 1917 г. был уволен со службы с мундиром и пенсией. В советское время жил в Смоленске и Верее, занимался пчеловодством.
29 августа. […] Прибывший из Вильно чиновник передает, что у нас в отделе настоящий сумасшедший дом. Я так и ожидал… Продолжается та же мышиная беготня и насекомоядная возня. Солдатики будто бы подбодрились в сознании, что количество снарядов поприбавилось, бьются с ожесточением; говорят они так: «Чего там, что канитель тянуть; раскатать бы поскорее, да пора по домам; затылок [555] бы был теперь у нас как следует запущен, да кучера бы нами как следует правили…» Наша армия вошла теперь в Северный фронт (там же 5-я, 6-я и 12-я армии). […]
555
Разумеется — артиллерия. — (Примеч. автора.)
30 августа. […] Живя в благодатной Вилейке, я все же значительно укрепляюсь нервами — не вижу виленского содома. Приехавший оттуда мой солдатик из отдела метко выразился, что там «начальство все перемешалось…» Пообобрал все последние сливы в саду, нарвал баклажанов, огурцов. Лечусь райской тишиной. Отдыхаю и умиляюсь душой, что созерцаю в этой глуши сморкающуюся в кулак и ездящую на волах нашу «самобытную» культуру… Посещают временами даже мысли, что как бы хорошо было отрясти прах от всяких плодов просвещения!.. […]
31 августа. […] Немцы шибко прут на Свенцяны [556] и Поброди [557] и скоро, думается мне, отрежут нашей армии движение не только на Двинск, но и на Полоцк [558] . Остается дорога лишь на Минск. Когда же мы, наконец, «перегруппируемся», «выровняем фронт» и ударим вперед? Мне кажется — никогда. Немцы умеют что надо им брать, а взявши — не отдавать; вышиби-ка их теперь и потом из тех мест, где они укрепились! Те же самые наши крепости, наши беспредельные болотные пространства — разве они не послужат для противника отличной защитой от нас же впоследствии? Действия наших военачальников кажутся мне совместными действиями лебедя, рака и щуки… Нет для армии «кучеров» хороших; «made in Germany» [559] мы противопоставляем лишь одну видимость. Нас по частям разобьют немцы. Да и союзники-то наши на западном фронте лишь сотрясают воздух пальбой, и дальше ни с места. Не сегодня завтра немцы займут Ригу, Двинск, Вильно, а военные обозреватели все будут успокаивать нас, простаков, репликами, что «мы отходим не под влиянием неудач, а вследствие невыгодной стратегической обстановки» (sic!) [560] . Из винных складов выливаются огромные количества спирта, что сопровождается еще более огромными безобразиями: напиваются самые акцизники, жители — нужные работники, бабы, даже дети, а также солдатики. […]
556
Свенцяны — уездный город Виленской губернии, ныне Швенчёнис в Вильнюсском уезде (Литва).
557
Поброды — местечко в Свенцянском уезде Виленской губернии, ныне город Пабраде в Вильнюсском уезде (Литва).
558
Полоцк — уездный город Витебской губернии, ныне административный центр Полоцкого района Витебской области (Белоруссия).
559
Сделано в Германии (англ.).
560
Или: «В общем, мы продолжаем выполнять свой план, и с каждым днем улучшаются положения наших армий». — (Примеч. автора.)
СЕНТЯБРЬ
1 сентября. […] Около 5 час[ов] вечера прибыли ко мне врачи первого лазар[ета] 8-й Сибирск[ой] дивизии, сообщившее] мне, что они, следуя по приказу на Свенцяны, попали под расстрел, что немцы завладели этой станцией, а также Подбродзе, и прут к востоку наперерез жел[езной] дороги от Вилейки на Полоцк:, перерезано и забрано будто бы неприятелем много наших обозов, в том числе продовольственный] транспорт 3-го Сибирск[ого] корпуса. Врачи спрашивали, как им быть, т[а]к к[а]к потеряли связь с дивизией и боятся, что лазарет их со всем имуществом, прибывший в Вилейку, попадет в руки неприятеля. Я, признаться, скептически отнесся к показаниям коллег, и объяснил все это лишь их мандражом… Но великое мое было удивление, когда, гуляя, я уже поздно вечером зашел к судейским и увидел, что они поспешно укладываются; на вопрос, в чем дело, мне отвечали, что немецкая кавалерия в 25 верстах от Вилейки и заняла уже станцию Кривичи [561] . Что, думаю, за диковина — отправился к коменданту города Иванцову; оказывается, и у него идет спешная укладка. На вопрос, почему я лишь случайно узнаю, что обстановка наша так внезапно изменилась, он отвечал, что послал мне официальное извещение уже часа 4 назад! Дал мне прочитать телеграмму от дежурного генерала штаба, в коей предписывается ему безотлагательно заняться подысканием помещения под штаб со всеми его учреждениями и частями — под Молодечно и его окрестностях. При мне уже была им получена другая телеграмма с приказанием от начальника штаба разыскать генерала Потапова [562] и передать ему ее; в телеграмме говорилось, что неприятель подступил к Ишане и Широковщине [563] , что-де надо собрать все имеющиеся в наличии войсковые силы, ч[то]б[ы] удержать противника. Канцелярия коменданта переполнилась массой офицерских чинов, к[ото]рые возбужденно осыпали его вопросами; для всех было полной неожиданностью случившееся. Все волновались; картина полной растерянности; кто в лес — кто по дрова. Каждый старался лишь о том, ч[то]б[ы] вперед других удрать из грязной истории. Волнение объяло все население благословенной Вилейки. Ночь была претемная, а комендант скомандовал, ч[то]б[ы] все обозы уже выступали теперь же, не дожидаясь рассвета. Наступил неописуемый кавардак, бестолковое метание всех из стороны в сторону; не чувствовалось мощной авторитетной командной руки. Слухи нарастали один другого тревожнее. Стали искать Потапова — никто не знает где и даже кто он; послали казаков…
561
Кривичи — местечко Вилейского уезда Виленской губернии, ныне городской поселок в Мядельском районе Минской области (Белоруссия).
562
Потапов Алексей Степанович (1872 —?) — генерал-майор (1912), в ходе Свенцянской операции 1915 г. командовал кавалерийским отрядом из двух казачьих полков, с которым действовал на правом фланге 10-й армии.
563
Шарковщина (Шарковщизна) — местечко Дисненского уезда Виленской губернии, ныне городской поселок, административный центр Шарковщинского района Витебской области (Белоруссия).
Прощай, моя тихая келейка, оставляю здесь собранные баклажаны, к[ото]рые нельзя увезти; скоро и я уложился. Обоз, за неимением жел[езно]дор[ожного] подвижного состава, должен был идти; я с судейскими около 12 ч[асов] ночи засел в первый отходящий в Молодечно воинский поезд, набитый людьми, как бочка селедками; поместился кое-как на тормозе товарного вагона; слева на горизонте пылали зарева пожарищ; соседями моими оказались новобранцы; один из них в разговоре с товарищем об успехах противника с досадой выразился: «Да что это такое — Бог ли, черт ли все помогает германцам!» […] Перед выездом из Вилейки узнал, что в Парфяны идет на выручку целый корпус 1-й армии.
Около 3 час[ов] ночи прибыли в Молодечно. Долго проскитался с судейцами, ч[то]б[ы] найти себе приют до утра; вокзал переполнен народом; кое-как раздобыли на запасном пути вагон — грязный-прегрязный, где и заночевали; при шагании по рельсовым путям в темноте упал и здорово расшибся. При спешности и внезапности выезда моего из Вилейки не удалось приобрести порядочной толики сушеных белых грибов, к[ото]рые мне обещал достать городов[ой] врач.
2 сентября. Вокзал переполнен публикой — военной и беженцами. Людской муравейник: толкаются, бегают, в воздухе сплошной гул. Приехавший только что офицер из Вильно, бывший в штабе, уверяет, что вчера там было «все спокойно». С утра же узнаем, что связь между Молодечно и Вильно прервана, так как на станциях Сморгонь [564] и Залесье [565] уже орудует неприятель. Мы оказались разъединенными со штабом. Началась обычная бестолочь. А слухи о приближении неприятеля к[а]к со стороны Вилейки, так и с запада, становились все тревожнее и тревожнее; начальник станции сообщил, что уже Пруды [566] заняты неприятелем (в 13 верстах к западу от Молодечно). По-видимому, в критическом положении очутились и 1-я, 3-я, 10-я армии [567] ; и с Лидой-то сообщение будто бы прервано. Оставалась одна коммуникационная] ниточка — на Минск. Старшие офицеры общего отдела Иванцов и Новосильцев с остальными потеряли головы, все же решили уходить на Ужу [568] — за 20–25 верст на Минскую дорогу. […]
564
Сморгонь — безуездный город Ошмянского уезда Виленской губернии, ныне административный центр Сморгонского района Гродненской области (Белоруссия).
565
Залесье — железнодорожная станция в Ошмянском уезде Виленской губернии, ныне поселок Сморгонского района Гродненской области (Белоруссия).
566
Пруды — железнодорожная станция в Вилейском уезде Виленской губернии, ныне поселок Пруды в Молодечненском районе Минской области (Белоруссия).
567
Полная безалаберность: в Молодечно понаехали квартирьеры от всех этих армий, и на каждом помещении пишутся пометки: «1-й», «3-й», «10-й армии». — (Примеч. автора.)
568
Уша — железнодорожная станция в Вилейском уезде Виленской губернии, ныне в поселке Красное Молодечненского района Минской области (Белоруссия).
3 сентября. Около 5 час[ов] утра прибыли в Минск. Проехали расстояние от Молодечно в 94 версты за 14 час[ов]! Вот сопоставить нашу скорость со скоростью германской! Старший врач санитарн[ого] поезда Всероссийского] союза городов — женщина Афанасьева — сообщила мне, что настроение солдатиков все еще хорошее. […]
4 сентября. Усталый, разбитый — отлично подкрепился ночным сном на удобной постели. Рано встал. Беспокоюсь за обоз, где уложено все мое имущество. Связи со штабом никакой. Молодечно уже обстреливается. Идет весь день дождь. Солдаты, как мокрые куры, жмутся где укрыться; кто-то из них напевает: «Дождик-дождик, перестань — я поеду во Рязань…» […]