Кобыла вдруг закусила удила и помчалась к конюшне.

Рэджи боролся, Рэджи изощрялся, Рэджи напрягал все силы. Рэджи ругался и проклинал. Рэджи призывал на помощь всю свою волю, свое умение и свои способности. Рэджи ожесточал свое сердце, насколько оно могло вместить ярость. Рэджи лихорадочно искал те уловки или приемы, какие только мог изобрести его ум. Рэджи вонзил свои каблуки в брюхо лошади. Рэджи хлестал ее по бокам, по крупу и по ногам. Рэджи до крови избивал ее концом своей клюшки, но он ничего не мог с ней поделать, разве что удерживал ее от того, чтобы она не взвилась в воздух.

А Тайпу скакала, точно слышала песнь ветра в ушах. Она мчалась, как буря, вырвавшаяся на простор безбрежной равнины. Она мелькала подобно молнии, и ржание ее было подобно грому. Она взвивалась на дыбы и опускалась на землю с упрямством, порожденным куском железа, вложенным ей людьми в рот. Она испускала звуки, подобно горе, раскалываемой на части землетрясением. Глаза ее налились кровью и роняли гневные слезы. Она разбрызгивала клочья пены… Тайпу ни за что не хотела больше участвовать в игре!

У Рэджи, все еще пытавшегося удержать Тайпу, онемели руки. Мышцы нестерпимо ныли от напряжения. Но более всего страдало его самолюбие — самолюбие опытного кавалериста, всегда смеявшегося над неуклюжей посадкой ассамских плантаторов и теперь публично униженного непослушной кобылой!

Ему еще никогда не приходилось переживать такого стыда. Не справиться на глазах у всех со своей собственной кобылой, позволить ей вывести себя из игры — какой позор!

Он не чаял дождаться конца мучительно долгих семи минут тайма…

Теперь Тайпу скакала в сторону теннисных кортов. Ей навстречу выбежал конюх. Рэджи более всего боялся, что ему придется спешиться, и из последних сил работал поводом, надеясь заставить лошадь свернуть.

Избегая конюха, кобыла повернула и, как снаряд, снова влетела на площадку для игры. У Рэджи появилась надежда — может быть, ему удастся ее смирить? Старый Крофт-Кук размахнулся, но удар пришелся вскользь — мяч пролетел не более двадцати ярдов, и Хитчкок успел его захватить, прежде чем к нему смог подоспеть Афзал.

Туити летел напропалую, прямо на Тайпу. Рэджи на мгновение отдал кобыле повод и крикнул «берегись!», Тайпу слегка прянула в сторону, и они разминулись так, что кобыла Туити пронеслась, едва не задев задние ноги Тайпу. Сердце Рэджи захолонуло, и все поплыло перед глазами. Миновав его, кобыла Туити все же наскочила на лошадь Крофт-Кука, и оба — толстяк и старик — свалились на землю.

Прозвенел гонг.

Тайпу словно поняла, что тайм кончился, — подняв голову, она проскакала по кругу, затем направилась к павильону и как вкопанная остановилась перед ним.

— Возьми ее и утопи, — вне себя от гнева распорядился Рэджи, слезая с лошади и передавая ее конюху.

Невысокий смуглый человек удивленно вытаращил на него глаза, стараясь выразить сочувствие хозяину. Рэджи, однако, не сомневался, что стоит только отвернуться, как поганая рожа конюха осклабится в насмешливой улыбке.

— Дубина этакая, — бросил он в его сторону и направился к тенту. Одежда Рэджи была мокрая — хоть выжми. Вынув из кармана платок, он стал обтирать лицо и шею.

К нему поспешил его слуга Афзал с шарфом и курткой и помог ему привести себя в порядок. Клубный буфетчик откупоривал бутылки пива и шампанское. Афзал подал своему хозяину кружку, наполненную пенистым пивом.

— Вам следовало бы пристрелить эту строптивую лошадь, — обратился Мэкра к Рэджи, входя в павильон.

— По правде говоря, он несколько грузен для своей лошади, — вставил Хитчкок. — По-настоящему каждому из нас следовало бы иметь сменных лошадей.

Рэджи стало не по себе при напоминании о печальном образе, который он являл в последние несколько минут игры. Его прыщавое лицо, всегда легко красневшее, сейчас залилось густым румянцем. К тому же его томило чисто физическое ощущение странного волнения — возбуждение от пива мешалось с упадком, вызванным усталостью и пережитым отчаянием. Однако не улегшийся в нем жар и лихорадочное напряжение не мешали ему замечать, что близился вечер и сумерки понемногу заволакивали долину. Он стал постепенно успокаиваться.

— Подай мне еще пива, Афзал, — приказал он слуге.

— Сию минуту, — ответил тот и принес поднос с полной кружкой.

Послышалось щебетанье женщин, подходивших к павильону. Что-то словно подтолкнуло Рэджи — ему захотелось поскорее встать и уйти.

Он залпом, с полузакрытыми глазами, допил свое пиво и, весь раскрасневшись, медленно направился к своему мотоциклу.

— До свидания, Рэджи, до свидания! — кричали ему вдогонку Ральф, Туити и Хитчкок, пока он переводил рычажок на вторую скорость. Рэджи разбежался, включил мотор и, вскочив в седло, умчался прочь.