Шрифт:
Рогор молчаливо взвыл и продолжил путь к лагерю. Медленно и степенно, как прежде.
Ступая на землю Ремвида, Рогор хотел пощадить этот город. Но как можно простить тех, кто преступил извечный закон, напал на парламентёров?
Ему стоило ожидать подобного предательства – один раз Ремвид уже расправился с мирным посольством. Но даже сейчас, заглянув в глаза смерти и отдав в её холодные лапы четверых соратников, Рогор не жалел о принятом решении. Знай он наверняка, что у городской стены ждут лучники, поступил бы так же.
…В горанском лагере было тихо, как в могиле. Воины не смели предложить главнокомандующему помощь, не смели остановить лошадей, которые несли на спинах мёртвых всадников. В душе каждого закипала злость, в глубине глаз таился ужас.
Рогор подъехал к своему шатру, молча спешился. Он окинул толпу встречающих сумрачным взглядом, кивнул магу Санаминэлю. Тот всё понял – ухватил за локоть ошарашенную колдунью и потащил в шатёр Железного воина.
Через четверть часа, Рогор сумел взять себя в руки и взглянуть на неё.
– Я не видел нового оружия, Настя. Нас сопровождали стрелами. Но только человек достигший настоящего могущества может пойти против нерушимых законов. Я не знаю, что ждёт нас этой ночью. Ты сделала всё, что могла, и теперь я прошу… уйди.
– Как? – выдохнула колдунья.
– Я не имею права рисковать твоей жизнью.
– С дуба рухнул?
– Настя! – прорычал он. – Как ты разговариваешь с главнокомандующим?!
Колдунья потупилась, но только на секунду. Рогор одарил девушку странным взглядом, сказал чуть слышно:
– Это не твоя война. К тому же… ты не одна. Понимаешь?
– Нет. Не понимаю.
– Глупая баба! – он не скрывал ярости. – Меня называют Железным Рогором. С моими приказами не спорят!
Вешенская колдунья смущённо теребила рукав блузки и смотрела в пол.
– Я похожа на воина Горанга? – тихо пробормотала она.
– В том‑то и дело, что нет, – усмехнулся Рогор.
– Тогда какого чёрта ты мне приказываешь?
– Что?..
– Ты – Железный Рогор. Ты неимоверно крут. Но без меня тебе не победить. А мне не вернуться домой без твоей помощи. Я никуда не уйду. Я понимаю, в вашем мире женщина – существо второго сорта…
– Здесь опасно! – проревел главнокомандующий. – Вы можете погибнуть, дура!
– Мы с Косарем будем осторожны.
– Да причём здесь Косарь?
Колдунья непонимающе уставилась на Рогора. Он обречённо вздохнул:
– Настя. Я – Железный Рогор. Я могу позволить себе многое. Могу бросить лучшую сотню воинов в погоню за какой‑то колдуньей. Могу поставить под угрозу тщательно спланированную войну – сунуться в крепость, куда идти нельзя. Могу подписать на бессмысленную смерть четвёрку молодых воинов и себя заодно. Но я не могу отпустить на битву беременную бабу!
Колдунья застыла. Несколько бесконечно долгих секунд смотрела в пылающие глаза Рогора. В его взгляде было всё: бешенство, нежность, ревность, боль, мольба…
– Креатин? – шепотом спросила девушка.
Рогор чуть заметно кивнул.
Губы колдуньи тронула искренняя улыбка, в глазах искорками блеснули слёзы. Её голос прозвучал на удивление спокойно:
– Он поведал тебе эту новость на подступах к крепости?
Снова кивок, но на этот раз главнокомандующий следил за колдуньей с особым вниманием.
– Рогор, а если бы ты не знал… как бы поступил?
– Забрал тебя с собой, – глухо отозвался он.
– Супер!
Колдунья круто развернулась, но уйти не успела. Рука Рогора вцепилась в плечо, пальцы сжались так, что девушка вскрикнула.
– Объясни, – попросил Рогор едва слышно.
Она ответила не сразу, голос дрогнул:
– У нас с Косарем ничего не было. Никогда. Просто у Креатина с чувством юмора проблемы. И с мозгами. Так что извини, Рогор, но запретить мне участвовать в битве ты не можешь.
Глава 22
Мне казалось, что теперь я отлично понимаю маньяков и, при случае, рука не дрогнет: с ледяным спокойствием выхватит нож и полоснёт по горлу. Увы, увидев бледное личико в обрамлении чёрных кудряшек и наивные глазки юного мага, желание убийства схлынуло.
– Настя? Ты меня искала? – спросил Креатин с радостным удивлением, и остатки злости исчезли. Сразу вспомнилось недавнее путешествие и замечательное, но очень несчастливое платье, подаренное горанцем. Креатин горько вздохнул: – А меня отстранили. Вот, скитаюсь теперь по лагерю…