— Нет, если по святым книгам учить, то вреда не будет. Да и зря, что ль, говорят — не учась, и лапти не сплетешь.

— Верно. Но говорят и так: идти в науку — терпеть муку… Да вы не смущайтесь, продолжайте, — сказал он мальчишке и дьяку. — Может, и правда дело нужное.

Дьяк вновь склонился над большой старинной книгой в кожаном переплете, с обложкой из воловьей кожи, украшенной серебром и каменьями, и сказал:

— Тут не так читать надо. Забыл, что ли? Повторяй.

Мальчишка вновь с натугой стал читать по складам святые строки.

Расхваленный ларь стоял в углу. Сработан он был на самом деле искусно — три ценных породы дерева разных оттенков образовывали красивый затейливый узор, на отделанной серебром и медью крышке была изображена Тайная вечеря. Глаза у воеводы жадно загорелись. Вместе с тем его охватило справедливое негодование. Ну, купцы владимирские, дешево отделались от него, воеводы, — подарили пустяковину, а такую вещь хорошую даже не показали. Вот досада. Интересно, почему они обошли его? Опасались, что мало заплатит? Ну, может, много и не дал бы, но хоть что-то бы заплатил, даром не стал бы брать. Ну, ничего, в следующий раз он по всей строгости с ними поступать будет, без поблажек. Забудут они дорогу в эти края.

— Добрая вещь, — сказал воевода. — Не продашь?

— Не могу. Я такой ларь давно искал.

— Слушай, а может…

— Нет, не могу, и не проси. Все, что угодно, но эта вещица мне по сердцу пришлась.

Воевода знал, что староста упрям и тоже падок до хороших вещей, так что уламывать его бесполезно. А надавить, припугнуть — так нисколько губной староста его не боится. Очень хитер, во дворе государевом поддержку имеет, да кроме того, не раз самого воеводу выручал и дельным советом ему помогал. Нет, связываться с ним нельзя. Так что воевода только вздохнул и еще раз про себя пообещал показать владимирским купцам, коль придется свидеться, кузькину мать.

— Азмъ есть, — читал мальчишка.

— А по какой книге сына учишь? — спросил воевода, желая перевести на другую тему разговор.

— Знатная книга. «Апостол» называется. Ну-ка, Епифашка, покажь воеводе книгу.

Дьяк захлопнул ее и, поклонившись опять, преподнес гостю.

— Редкостная вещь, — воевода пролистнул страницы, исписанные аккуратным почерком неизвестного монастырского писца — в монастырях и создавались в те времена книги.

— Редкостная, — согласился губной староста. — Да только вот подпорчена слегка. Двух листов не хватает, а один углем исчеркан.

— Где это? — заинтересовался воевода.

— Вот, — губной староста взял книгу, которая весила несколько килограммов, и раскрыл ее на исчерканной беспорядочными линиями странице. Вслед за ней два листа были грубо, «с мясом», вырваны.

Воевода взял книгу и погладил страницы.

— Где ж ты ее взял?

— Да один наш посадский купец по случаю продал. Давно я его не видел — запропастился куда-то. А книга даже ценнее, чем ты думаешь. Монах один заглядывал, говорил, что книг таких раз-два и обчелся. Только у царя такая и у боярина думного Одоевского есть. А может статься, что и у них нет. Повезло мне с ней.

— А за сколько ты ее купил?

— Недешево, — губной староста назвал сумму и нарочно прибавил вдвое, чтобы сразу отшибить у воеводы желание выцыганить эту вещь.

— Продай, я тебе столько же дам… Нет, тогда тебе выгоды не будет. На гривенник больше даю.

— Нет, как можно. Вещь святая.

— Вдвое больше даю!

Такой прыти от прижимистого воеводы Егорий не ждал. Может, он и продал бы за такую цену эту книгу, но в нем проснулось упрямство и желание сделать наперекор.

— Нет, никак не могу.

Они спустились вниз и вновь уселись за стол. Расстроенный воевода налил в серебряный кубок немного водки и опрокинул ее, заев редькой. А потом с новой силой принялся уламывать губного старосту. И чем больше он надавливал на него, тем более сильное упрямство пробуждалось в Егории.

— Нет, и закончим на этом, — наконец хлопнул он ладонью по столу.

— Прошу очень, продай.

— Ладно, бери ларь, — устало произнес губной староста, которому все это надоело. — За сколько взял, за столько и отдам. А книгу не дам. Монах сказал, что она удачу в дом приносит. А я удачу ни на какие деньги не променяю. Мне удача эта ох как нужна.

— Хорошо, — угрюмо произнес воевода. — Хоть ларь.

Тут в комнату вошел запыхавшийся, красный и потный стрелец. Видать, только что с коня.

— Разреши слово молвить?

— Ну, чего там? — недовольно спросил губной староста, из которого воевода сегодня все жилы своими просьбами вытянул.

— Как ты уехал, так разбойники дом подпалили и налетели на починок — хотели Варвару отбить. Чтобы, значитца, тебя, староста, с носом оставить.

— Как?! — встрепенулся староста.

Ему стало обидно, что не послушался он управляющего и не организовал в починке хорошую засаду. Понадеялся на то, что разбойничий нрав хорошо знает, и ошибся.