Я подумал о том же самом. Спросил у пастуха, сумеет ли он показать это место. «Да, иногда я молился там за упокой души Эмиля». Он провел нас в глубину леса.

Мы остановились перед небольшим возвышением, заросшим сочной травой и кустами малины. Я подозвал людей. Они сняли гимнастерки и фуражки и крепко налегли на лопаты.

— Как ты думаешь, Павел, — спросил сержант, — мы там кого-нибудь найдем?

— Если бы знал, не трогал бы этой могилы.

На следующий день мы получили результаты экспертизы, проведенной специалистами из Центра криминалистики. Останки, найденные в лесу, принадлежали Эмилю Зомбеку, который был убит в предпоследний день войны. Эксперты подтвердили, что это произошло именно в то самое время.

Майор просматривал результаты исследований.

— Погляди, — сказал он, подавая мне протокол. — «Кости большого пальца правой ноги деформированы. Этот палец подвергся размозжению скорее всего в детстве, что однако не могло затруднять свободы передвижения».

Не затрудняло. Так сказала мне и монахиня в монастыре. Но кассир «Протона» тоже не хромал.

— «Недостает нескольких передних зубов», — читал майор дальше.

«Был щербатым», — утверждала монахиня. «В верхней челюсти был мост», — сказал мне по телефону сержант Клос.

— А потому… — начал майор.

— Труп, найденный в кассе завода «Протон», — закончил я, — не был трупом Эмиля Зомбека. Но тогда кого же убили в «Протоне»?

— Кого-то другого, — ответил майор, — кто пользовался метрикой, биографией и фамилией парня, застреленного немцами.

— И его серебряным медальоном, — добавил я. — А если человек, убитый в «Протоне», носил медальон Эмиля и владел его метрикой — а их отобрали у Эмиля люди из СС или гестапо, — то это может значить лишь одно: фальшивый Эмиль получил вещи в СС или в гестапо.

— А раз он их получил, — сказал майор, — значит, имел при этом какую-то особую цель. И мы теперь должны узнать, кем же на самом деле был кассир «Протона».

Вошла секретарша майора.

— Я же просил, чтобы мне не мешали!

— Но это поручик Витек.

— Впустите.

Вошел поручик Витек. Он принес магнитофонную пленку, на которую я записал голос ветеринара Шыдлы. Была у него и еще одна пленка — с голосом человека, анонимно звонившего и требовавшего прекратить дознание.

— Пленки исследованы, — сказал поручик. — Центр криминалистики не считает, что это голос одного и того же человека. По крайней мере, эксперты за это не ручаются. Трудно дать определенный ответ, принимая во внимание различные условия записи. В одном случае — застекленная будка и доносящийся через нее уличный шум, а также треск на линии. Во втором — тесная, обитая плюшем комната ветеринара, то есть, условия почти студийные.

— В свою очередь, — сказал я майору, — мне хотелось бы, чтобы ты установил скрытое дознание по делу Шыдлы и его контактов. Стоило бы постараться получить согласие прокурора и на подслушивание его телефонных Разговоров.

Снова появилась секретарша.

— Спрашивают капитана Вуйчика.

Я поднял телефонную трубку.

Звонила Галина.

— Прошу вас не сердиться, но я по важному делу, — быстро проговорила она. — Иначе я бы никогда не осмелилась, хотя и соскучилась по вас. Сегодня уже поздно, но, может, мы встретимся завтра, в первой половине дня? У меня есть кое-что важное. В каком кафе?

— Только не в кафе, — сказал я.

— Тогда, может, в парке? Знаете, около площади Вильсона. Там есть парк Жеромского. Вы знаете, где это?

— Хорошо, в двенадцать.

— Я буду ждать около парка. Очень рада, что вас увижу.

— И я рад.

Я положил трубку.

— Успокоился бы ты с этой Галиной, — усмехнулся поручик Витек.

«Дурак, — подумал я. — Дурак и свинья. Хочет приписать мне в присутствии майора какой-то глупый роман».

— Зачем эти инсинуации? — спросил я его.

Витек невинно улыбнулся и посмотрел на меня с укором.

— Ты, наверное, не так меня понял, — сказал он.

— Добро, — откликнулся майор, не очень понимая, о чем идет речь. — Встретитесь в клубе и там будете говорить о женщинах. Министерство убухало кучу денег на этот клуб, чтобы вам было где поговорить. А вы все болтаете о личных делах на работе.

С Галиной мы встретились в парке Жеромского. Я приехал на пятнадцать минут раньше, что тоже, конечно, является своего рода непунктуальностью. Это свидание интересовало меня по двум причинам. Может, удастся узнать еще что-нибудь, касающееся так называемого Эмиля Зомбека, точнее, человека, задушенного в сейфе. И второй причиной было то, что мне просто хотелось увидеться с Галиной.

Она пришла вовремя, сияющая и веселая. У нее была хорошая улыбка, улыбка маленькой девочки, которая что-то натворила и хочет, чтобы другие не придавали этому особого значения.