– По-моему, подведя славный кровавый итог, наше путешествие заслужит добрую песню. – Ничто, растопырив пальцы, вытянул свободную руку к проему, сквозь который, несмомненно, вскоре выскочат Шадикширрам и ее баньи, горя жаждой убивать. – Отряд спутников-храбрецов, верная свита, помогает законному королю Гетланда взойти на отнятый трон! Последняя схватка средь руин старин эльфийских! Сами знаете, в хорошей песне не все герои доживают до конца.

– Сучий дьявол, – прошептала Сумаэль. Поигрывая тесаком, она то сжимала, то расслабляла желваки на скулах.

– Из пекла преисподней, – прошептал Ярви, – тебя сможет вывести только дьявол.

Голос Ральфа расколол тишину.

– Идут! – И кишки Ярви словно провалились в задницу.

– Сколько? – бодро спросил Ничто.

Чуть погодя:

– Где-то с двадцать.

– О боги! – запричитал Анкран, закусывая губу.

До сего момента теплилась надежда, что они повернут назад или потонут в реке, но, как обычно происходило с надеждами Ярви, эта засохла и плода не принесла.

– Чем больше их численность, тем больше нам достанется славы! – вскричал Ничто. Чем хуже им приходилось, тем сильнее он цвел. Сейчас было можно высказать многое в пользу бесславного выживания, только увы – выбор-то уже сделан. Если он вообще когда-нибудь у них был, этот выбор.

Конец бегству, конец уловкам.

Ярви уже успел проговорить про себя не меньше дюжины молитв, всякому богу, высокому ли, малому, который мог бы помочь им хотя б чуточек. И все равно он закрыл глаза и произнес еще одну. Пускай к нему прикоснулся Отче Мир, но эту, последнюю, он обратил одной лишь Матери Войне. Молитву сберечь его друзей, его одновесельников, его семью. Ибо каждый из них, на свой лад, стоил спасения.

А еще он просил ниспослать врагам багряный день. Ибо ни для кого не тайна: Матерь Война предпочитает молитвы с кровью.

– Сражайся или умри, – прошелестел Анкран и протянул Ярви руку, и тот дал свою, пусть и ту, бесполезную. Они взглянули друг на друга, он и тот, кого поначалу он ненавидел, строил козни, смотрел, как бьют, а потом бок о бок с ним продирался через безлюдные пустоши и стал искренне понимать.

– Если мне достанется не слава, а… другое, – произнес Анкран, – сумеешь как-нибудь помочь моим?

Ярви кивнул.

– Клянусь, помогу. – И то правда, какая разница: не исполнить две клятвы или одну? Проклятым больше одного раза не станешь.

– А если мне выпадет другое… – Просить Анкрана убить дядю казалось завышенным требованием. Он пожал плечами. – Пролей по мне реку слез!

Анкран сумел улыбнуться. Выдавил нетвердую ухмылку, с просветом, где не было передних зубов, – но тем не менее ему удалось. И на тот миг это было наивысшей, достойной восхищения доблестью.

– Матерь Море выйдет из берегов.

Потянулась тишина, и колотушка в груди у Ярви нарезала ее на мучительные мгновения.

– Что, если умрем мы оба? – прошептал он.

Прежде чем он дождался ответа, раздался скрежет Ничто:

– Эбдель Арик Шадикширрам! Добро пожаловать в мою светлицу!

– Как и ты, она отжила свое. – Ее голос.

Ярви прижался к щели в стене, до боли в глазах всматриваясь в проход.

– Все мы мельчаем в сравнении с прошлым, – отозвался Ничто. – Некогда ты была адмиралом. Потом стала капитаном. А сейчас…

– Сейчас я – ничто, так же, как ты. – Ярви увидел ее под тенью привратного свода – глаза блеснули, когда она заглянула в проем. Пытаясь понять, что тут, внутри, и кто. – Пустой кувшин. Сломанный корабль – из моих пробоин вытекла вся надежда. – Он знал, что его ей не заметить, но все равно отпрянул за потрескавшийся эльфийский камень.

– Сочувствую, – крикнул Ничто. – Потерять все – очень больно. Мне ли не знать?

– И сколько, по-твоему, стоит сочувствие ничего ничему?

Ничто усмехнулся.

– Ничего.

– Кто еще с тобой? Лживая сука, которая любила залазить выше моих мачт? Угодливый слизняк, с клубнем брюквы заместо руки?

– Мое мнение о них выше твоего – но нет. Они ушли вперед. Я здесь один.

Шадикширрам зашлась хохотом и прильнула, подаваясь в проход – Ярви заметил высверк обнаженной стали.

– Нет, ты не один. Но скоро будешь.

Он вгляделся в очертания башни, увидел изгиб Ральфова лука, натянутую тетиву. Но Шадикширрам была слишком хитра, чтобы подставляться под выстрел.