И тем не менее было бы совершенно неправильно представлять себе дело таким образом, что бывший главный советский разведчик был фигурой, так сказать, теневой, чуравшейся любых форм демонстрации собственного мнения и своей общественной позиции. Когда надо было принимать принципиальные решения, Л. В. Шебаршин не колебался ни минуты и мог, что называется, “хлопнуть дверью” на всю страну. Так произошло в августе 1991 года, когда горбачевское руководство решило расставить во главе правоохранительных структур своих людей, чтобы обезопасить собственное будущее. Председателем КГБ неожиданно для всех был назначен бывший секретарь обкома и один из наиболее верных подручных главного “перестройщика” В. В. Бакатин, человек по профессиональным и моральным критериям для этой должности совершенно непригодный. Л. В. Шебаршин, исполнявший в этот момент обязанности главы этого ведомства, с таким решением согласиться не мог и подал заявление об отставке. Так главная правоохранительная структура страны лишилась одного из лучших своих профессионалов, на места которых начали в массовом порядке рекрутироваться люди, известные своей готовностью исполнять любую работу. Лишь бы побольше платили…

Одновременно он — и это, к сожалению, мало кому известно, — все больше внимания уделял своей давней страсти: литературному творчеству. Широко образованный лингвист, он, кроме английского, в совершенстве овладел языками хинди, урду и фарси, не оставлял без внимания ни одного сколько-нибудь значимого явления литературной жизни современной России. День, в который он не посетил хотя бы один книжный магазин, бывший главный разведчик страны считал потерянным в своей жизни. Круг его интересов в этой области был необычайно широк — от классики отечественной и зарубежной, литературной публицистики до самого что ни на есть модерна сегодняшнего книжного рынка. При этом он был отнюдь не всеяден. В регулярных беседах на эту, глубоко волновавшую его тему, автору данных заметок неоднократно доводилось слышать лестные отзывы о книгах таких современных авторов, как Юрий Поляков, Максим Кантор, Дина Рубина и другие. И никогда ни слова о “властителях дум” наимоднейшей литературной тусовки типа Быкова, Ерофеева и им подобных.

Последние годы своей жизни Л. В. Шебаршин пробовал — к сожалению, явно недостаточно, — силы в собственном литературном творчестве. Из-под его пера вышел, в частности, литературный шедевр “И жизни мелочные сны” — серия проникновенных эссе-реминисценций о встречах и дружбе с людьми во время работы за границей. Сюда же следует отнести “Записки начальника разведки” — своего рода учебник для профессионалов в этой области, сдобренный глубокой человеческой мудростью. Наконец, присущий ему тонкий и далеко не всегда безобидный юмор не мог не выплеснуться в литературную форму. Он нашел воплощение в бесчисленных афоризмах и шутливых словесных конструкциях, когда замена всего одной буквы в каком-то широко известном названии или высказывании придавала им прямо противоположный смысл. Так, банк “Прометей” превращался у него в банк “Промотей”, а сталинское “жить стало лучше, жить стало веселее” — в “жуть стала лучше, жуть стала веселее”.

Леонид Владимирович Шебаршин прожил неоднозначную, во многом героическую жизнь. Рыцарь без страха и упрека — это о нем. Как известно, Леонид Шебаршин ушел из жизни, застрелившись из наградного пистолета после внезапной потери зрения.

Вот как отложилось это событие в сознании автора этих строк.

Хочется думать, что его наследие не будет забыто теми, кому предстоит служить Отечеству на этом одном из самых опасных направлений в предстоящие годы и десятилетия».

Очень неплохо, как мне кажется, написал Аркадий Африканович (друзья его зовут просто Африканычем) Масленников, очень… «Правдист» есть «правдист», недаром школа газеты «Правда» считалась одной из лучших в стране. С ней могла сравниться, может быть, только школа «Литературной газеты», но это была совсем другая школа.

Из числа тех, с кем дружил Шебаршин, приметен Катышев Михаил Борисович, трехзвездный прокурорский генерал, человек в правоохранительной среде популярный — именно он устоял, не предал (в отличие от других) в свое время Генерального прокурора России Скуратова Юрия Ильича, на которого всей тяжестью навалилось ельцинское окружение. Да ладно бы само навалилось, это еще можно было стерпеть, — подключило огромную государственную машину, способную раздавить кого угодно…

Катышев был заместителем Генерального прокурора и возглавлял самый тяжелый участок — следствие. Причем не просто возглавлял, а проявлял к преступникам беспощадность, с ненавистью относился к ворам, взяточникам, мошенникам, казнокрадам (особенно если они занимали высокие служебные, общественные и прочие посты) и старался, чтобы каждое возбужденное дело было доведено до суда.

В этом они со Скуратовым были едины, и это очень не нравилось так называемой ельцинской Семье — не только дочери Ельцина Татьяне Дьяченко, но и тем, кто ее окружал. Когда Семья почувствовала опасность — вот-вот на руках некоторых, наиболее «одаренных» ее представителей защелкнутся стальные браслеты, — то начала атаку на Скуратова. Заранее продуманную, сфабрикованную, с подложной пленкой, где Генеральный прокурор якобы отдыхал то ли в бане, то ли еще где-то с фривольными девицами.

Я сам, лично, читал заключение независимых экспертов, которые тщательно исследовали скандальную пленку. Причем исследовали и звуковой ряд, и изобразительный.

Так вот, изобразительный ряд они признали фальшивым: на пленке был снят не Скуратов, а совсем другой человек — действительно похожий на него. А вот звуковой ряд был подлинный, на пленке звучал подлинный голос Юрия Ильича. Только вот какая досада для тех, кто состряпал на коленке эту поделку: эксперты обнаружили на пленке более ста сорока состыковок, иначе говоря, склеек.

Скуратов в ту пору выступал много — и на телевидении, и на радио, и в Думе, и на встречах с людьми; все эти встречи, естественно, записывались. Некие умельцы выбрали из нескольких десятков, может быть, даже сотен пленок нужные им словечки, вырезали их и склеили, превращая в речь. А потом эту речь несколько раз перезаписали, уравнивая тональность, частоту, выражение голоса и прочее.

Но то, что может не заметить обычный человек, замечают эксперты, это их работа.

Гигантский каток надвинулся на человека — Генерального прокурора, который, кроме всего прочего, был еще и доктором наук, и профессором. Я уже не говорю о том, что он был еще и отцом, и мужем — дедом лишь к той поре не успел стать, слишком молод был, — каток этот мог расплющить кого угодно…