Ночью вода в Океане Снов флуоресцирует. За нашим галеоном в кильватере образуются длинные синие, белые и зеленые водовороты. Существа, которые обитают внизу, также флуоресцируют местами и пятнами согласно своей природе. Иногда гигантский змей проскальзывает под нами, его пятна выстроены в линию так систематично, словно окна проходящего поезда. Но больше, значительно больше! Настолько большой, что может пройти час, пока он минует нас.

Ни один из членов нашей команды не был рожден для такой жизни. В землях бодрствования я был маклером. Я никогда не думал, что стану капером. Я никогда не думал, что поднимусь в чине до капитана. И уж точно я не ожидал того, что когда-нибудь стану действовать по каперскому свидетельству от самого Люцифера.

Но все это произошло.

Мы находились у берегов античной Греции, когда засекли три толстых торговых судна, пытающихся промчаться мимо нашей блокады. Мы немедленно вступили с ними в бой и отправили два корабля ко дну. С третьим мы сцепились и взяли его на абордаж. После короткой, но яростной рукопашной, мы одержали победу. Мы забрали их сокровища, чтобы присоединить к нашим собственным и пробили кораблю днище, отправив его на воссоединение со своими братьями на дне.

Той ночью (над Океаном Снов всегда стоит ночь) Уилл, юнга, пришел увидеться со мной.

– В переднем хранилище шум, сэр.

– Неужели? – я схватил свой пистолет. – Веди.

Так мы и поймали гардемарина Гомера в хранилище сокровищ. Взломав, он открыл сундук с Историями и жадно наполнял карманы. Шедшее изнутри свечение подсвечивало его радостное лицо. Как изменилось на нем выражение, когда я взвел курок и приставил пистолет к его голове!

Вся команда была согнана на экзекуцию. Я лишил Гомера его звания. Затем я ослепил его своими собственными большими пальцами.

– Ты хотел Историю? – я впихнул горсть ворованного ему в рот. – Жри!

Затем я выкинул его за борт.

Несколькими ночами позже ко мне приблизился юный Уилл и сказал:

– Наказание гарде... мистера Гомера кажется жестоким.

– Он был в пределах заплыва до Греции – определенно. Если он угадал верное направление, то мог добраться до берега. Тогда он мог бы найти работу рассказчика. Платят не слишком, но прожить на это он смог бы.

– Почему мы так живем? Что делает Истории настолько важными?

Я вздохнул.

– Я не знаю, приятель. Возможно, они каким-то образом делают людей сильнее, мудрее или лучше. Дьявол не хочет, чтобы они проходили через блокаду, и таким как мы это подходит.

Тем оно и закончилось. Но теперь я поглядывал за юным Уиллом. Он казался способным парнем. И когда мы в следующий раз зашли в порт (грязный деревянный Лондон в Англии времен Возрождения), я вручил ему пистолет и тесак, и поставил его сторожить комнату с сокровищами, пока я сошел на берег за провизией.

– Гляди в оба глаза, – сказал я мальчику, – и НЕ ВЗДУМАЙ выкинуть что-нибудь этакое.

Флуоресцентное сияние наших накопленных Историй омывало парня неясным светом. Он стал по стойке «смирно» и сказал:

– Не стану, сэр.

– Знаю, что не станете, мастер Шекспир, – сказал я. – Знаю, что не станете.

Купоросное масло – это всего лишь концентрированная серная кислота. Но от легкого прикосновения к нему кожа покрывается волдырями, а если его нагреть, оно прожжет сталь. Если зарядить его в ручку, оно может быть использовано для написания рецензий.

Террористическая организация, известная как Международное Братство Критиков, градуирует свой купорос от единицы до десятки. Единичный купорос неофициально известен как «расплачься». Вторая степень называется «вдарь-по-стенке-и-пни-кошку». И так далее. Десятибальный купорос – он самый лучший – иногда называют «убийца-карьеры», а иногда – «причина-для-суицида». Очень многое зависит от того, насколько умело он тратится!

Купорос дистиллируется самими критиками из крови озлобленных писателей. Поэтому быстрое убийство обеспечивает слабый купорос. Именно по этой причине умелый критик заквашивает свою критику на небольших похвалах для того, чтобы поддерживать в своих жертвах жизнь и страдания столько лет, сколько сможет. Именно поэтому критики отзываются о своей дистилляции, как о Великом Искусстве.

Купорос Лондона очень, очень крепок. Знатоки восхищаются купоросом Парижа. Но по старому доброму избавлению мира от талантов ничто не сравнится с купоросом Нью-Йорка. [02]

Понедельник, мы заполнили плавательный бассейн стерильной водой и добавили самовоспроизводящиеся цепочки полимеров. Сперва была подготовительная операция. Лаборатория была общественным плавательным бассейном до того, как мы ее купили, вычистили и оборудовали нашими импровизированными приборами. Мы добавили к смеси немного сахара и предоставили ее самой себе.