Невозможно отрицать, что мы нередко испытываем чувство вины, сострадания или благодарности, что эти эмоции возникают в контексте морального поведения, реального или воображаемого, изменяя состояние и психики, и всего организма. Эти переживания, однако, оставляют открытыми два вопроса: каковы пусковые механизмы этих эмоций и когда они возникают в ходе моральной оценки? Для того чтобы эмоция возникла, нечто должно ее вызвать. Некоторая система в мозге должна опознать планируемое или законченное действие и оценить его с точки зрения последствий. Когда эмоция проявляется в контексте, описываемом как морально релевантный, оценочная система идентифицирует действие, которое часто касается человеческого благополучия — или собственного, или чьего-либо другого.

Активация мозговой системы, которая воспринимает действие и, очевидно, дробит непрерывный поток событий на части со специфическими причинами и последствиями, должна предшествовать возникновению эмоциональной реакции. Например, мы плохо себя чувствуем, когда наше действие причинило комуто вред, вызвало у кого-то стресс, привело к чьей-то потере. Появляется знакомое вам переживание, мы называем это чувство виной [68] .

Обычно мы судим об этом действии как о неправильном или непозволительном. Я не отрицаю чувств. Но я действительно оспариваю причинную роль, приписанную нашему чувству. Вина могла бы вызвать наши суждения, но и сама могла бы явиться следствием наших суждений. То же самое может быть верно в отношении других моральных эмоций. Позднее у меня будет намного больше возможностей, чтобы обсудить это. Пока единственный имеющий отношение к делу факт — то, что наши эмоции не являются специфичными, специализированными компонентами моральной способности.

Наша моральная способность позволяет каждому нормально развивающемуся ребенку приобрести любую из существующих систем этики. Ниже приводится грубый эскиз моральной анатомии создания Ролза, его сущности и принципиального устройства. Это описание является непосредственным следствием лингвистической аналогии, взятой по ее номиналу. Это — дорожная карта, путеводитель, чтобы двигаться дальше по страницам этой книги.

1.Моральная способность состоит из набора принципов, которые направляют наши моральные суждения, но строго не определяют, как мы действуем. Принципы составляют универсальную моральную грамматику, видоспецифический признак.

2.Каждый принцип обеспечивает автоматическое, быстрое суждение, касающееся нравственно допустимого, обязательного или запрещенного.

3.Принципы недоступны сознательному пониманию.

4.Принципы оперируют переживаниями, которые не зависят от их сенсорного происхождения, включая воображаемые и чувственные визуальные картины, слуховые события и все формы языка: разговорного, письменного и знакового.

5.Принципы универсальной моральной грамматики являются врожденными.

6.Усвоение врожденной моральной системы осуществляется быстро и легко, не требуя никакой инструкции. Содержание врожденной морали устанавливает ряд параметров, рождающих специфические моральные системы.

7.Моральная способность ограничивает диапазон возможных и устойчивых этических систем.

8.Принципы универсальной моральной грамматики присущи только человеку и являются специфическими только для моральной способности.

9.Чтобы функционировать необходимым образом, моральная способность должна взаимодействовать с другими способностями разума (например, способностью к овладению языком, зрительным восприятием, памятью, вниманием, эмоциями, верованиями), некоторые из них свойственны только людям, иные являются общими для человека и для других видов.

10.Поскольку моральная способность основывается на специализированных мозговых системах, повреждение этих систем может привести к отдельным нарушениям в моральных суждениях. Повреждение областей, вовлеченных в поддержку моральной способности (например, эмоций, памяти), может вызвать нарушение моральных действий, т. е. того, что индивидуумы фактически делают, в отличие от их понимания того, что некто должен сделать.

Особенности 1—4 — это в значительной степени характеристики способности в ее уже сложившемся виде, которую здоровые взрослые люди хранят в форме бессознательного и недоступного морального знания.

Особенности 5—7 — это в большей степени характеристики развивающиеся, которые определяют проблему приобретения системы морального знания, включая видовые признаки и культурные влияния.

Особенности 8—10 отражают эволюционные проблемы, включая уникальность нашей моральной способности и ее развитой структуры.

В целом это анатомическое описание обеспечивает схему для характеристики нашей моральной способности.

Я представил грубый эскиз того, как мы должны характеризовать моральную психологию в свете наших знаний о языке. Основываясь на характеристике языковой способности, введенной Хомским, которую развивали и критиковали несколько поколений лингвистов, теперь мы готовы следовать за этой традицией и изучать природу нашей моральной способности. Аналогия с языком будет стратегически полезна, вынуждая нас обращаться к новым вопросам о природе морального знания. Аналогия также покажет глубокие параллели между этими областями, в той же мере как и новые представления об их различиях. Различий следует ожидать, исходя из их очевидных функций: мораль зависит от беспристрастности оценки, язык — нет; мораль регулирует социальные взаимодействия, в то время как язык вносит свой вклад в этот процесс, но также обеспечивает трансляцию наших мыслей. Углубляясь в принципы, лежащие в основе обеих систем, мы раскроем то, что является общим для них и что — уникальным, как каждая область знания эволюционирует и естественно развивается у каждого ребенка.