Остатки немецко-фашистских войск, оказывая сопротивление, отходили через Калмыцкую степь и Придонье в западном и юго-западном направлениях. В результате наступления Сталинградского фронта с 24 по 31 декабря была окончательно разгромлена 4-я румынская армия, а 57-й танковый корпус 4-й танковой армии противника с большими потерями отброшен на 150 км. Несколько слов о событиях на Среднем Дону, сыгравших исключительно важную роль в срыве наступления Манштейна и разгроме его войск. Здесь наступление Юго-Западного и Воронежского фронтов началось 16 декабря. Главный удар наносился 6-й и 1-й гвардейской армиями на их стыке. Встречный удар наносила 3-я гвардейская армия Юго-Западного фронта. Ближайшей целью являлся разгром 8-й итальянской армии и оперативной группы «Холлидт». После этого в результате нового удара подвижных корпусов по сходящимся направлениям (на Тацинскую и Морозовск) 1-й и 3-й гвардейским армиям предстояло выйти в тыл фашистским войскам, предназначавшимся для участия в освобождении окруженной группировки Паулюса. Уже на пятый день операции весь фронт итальянцев был взломан. Управление войсками у врага быстро нарушилось. Началось беспорядочное отступление. Активную роль сыграли наши танковые и механизированные корпуса, смело вклинившиеся глубоко в тыл противника и с ходу ликвидировавшие его отходившие колонны.

Действенную помощь наземным войскам оказывала авиация 17-й (генерал-лейтенанта С. А. Красовского) и 2-й (генерал-майора К. Н. Смирнова) воздушных армий. Из подвижных войск необходимо особо отметить 24-й танковый корпус генерал-майора В. М. Баданова, ставшего у нас первым кавалером ордена Суворова II степени. Оторвавшись от своих войск, этот корпус 24 декабря неожиданно атаковал и захватил станцию Тацинская с огромным количеством трофеев. Успешное развитие наступления войск Юго-Западного фронта вынудило немецко-фашистское командование бросить против них все войска, которые предназначались для создания ударной группировки в районе Тормосина с целью нанесения второго деблокирующего удара. Чтобы ликвидировать угрозу, нависшую над группой армий «Дон», в район Миллерово, Тацинской и Морозовска были направлены и находившиеся на подходе четыре танковые, и четыре пехотные дивизии, предназначавшиеся ранее для усиления удара на Сталинград со стороны Нижне-Чирской. Гитлеровцам удалось создать оборону севернее Тацинской и Морозовска. 24-й танковый корпус оказался отрезанным от остальных наших войск и четыре дня вел бой в окружении. Получив разрешение на выход, он протаранил боевые порядки противника и без особых потерь вернулся к своим.

Упорное сопротивление оказывал враг в районе Тормосина, создавая угрозу правому флангу ударной группировки 2-й гвардейской армии. В переговорах с Верховным Главнокомандующим я предложил передать 5-ю ударную армию с 3-м гвардейским кавкорпусом из Сталинградского фронта Юго-Западному. Силами 5-й ударной и 5-й танковой армий, включив в состав последней 23-й танковый корпус, Юго-Западный фронт должен ликвидировать противника южнее Суровикина, чтобы спрямить линию фронта и отбросить вражеские войска от Чира к реке Россошь. 26 декабря Ставка дала соответствующее разрешение на эти действия. Руководство ими возлагалось на генерал-лейтенанта М. М. Попова, ставшего заместителем командующего Юго-Западным фронтом, а командующим 5-й ударной армией был назначен генерал-лейтенант В. Д. Цветаев. Сложная обстановка у Тормосина заставила нас направить усилие 2-го гвардейского мехкорпуса, 33-й гвардейской и 387-й стрелковой дивизий на то, чтобы не позднее 29 декабря переправиться через Дон и нанести удар на Тормосин. Руководство этими войсками командующий 2-й гвардейской возложил на своего заместителя генерал-майора Я. Г. Крейзера.

Утром 29 декабря, получив донесение о том, что 7-й танковый корпус полностью очистил от фашистов Котельниково, я тотчас выехал в Верхне-Курмоярскую, чтобы помочь войскам выполнить задание на тормосинском направлении. В Верхне-Курмоярской уже были Я. Г. Крейзер и командир 2-го гвардейского мехкорпуса генерал-майор К. В. Свиридов. Они руководили переправой корпуса через Дон, а 33-я гвардейская дивизия, захватив плацдарм на западном берегу реки, обеспечивала переправу. Двумя днями позже эти соединения, во взаимодействии с частями 5-й ударной армии, наступавшими с северо-востока, овладели Тормосином и прилегающим районом.

В ночь под новый год И. В. Сталин поручил мне передать войскам 7-го танкового корпуса благодарность Верховного Главнокомандующего за отличную работу и поздравление с одержанной очень важной победой над врагом. Поручение было приятным, и я с удовольствием выполнил его, пожелав командованию счастливого нового года. Стояла прекрасная, звездная ночь. Над скованной морозом степью лился чистый лунный свет. В затемненных домах Котельникова кое-где поблескивали искорки от самокруток и зажигалок. Порою издали доносились короткие автоматные трели. И я вдыхал полной грудью зимний воздух Родины. Победа заполняла сердце радостью, и ветерок Прикаспия, обжигая щеки, казался предвестником наших скорых новых больших удач. Вспомнилась новогодняя ночь 1942 года. Тогда мы одержали первую победу над врагом под Москвой.

Утром 1 января 1943 года я вернулся на свой КП в Верхне-Царицынское. Здесь меня ожидали переданное из Москвы указание связаться по телефону со Сталиным и директива Ставки, подписанная в ночь под новый год Сталиным и Жуковым, и адресованная мне и Еременко. В директиве сообщалось, что представленный нами план дальнейших действий фронта утвержден. Вместе с тем дополнительно предписывалось овладеть силами подвижных частей Цимлянской – 2 января; Константиновской – к исходу 4, и, ни в коем случае, не позже 5 января; городами Шахты и Новочеркасском – 7 января; Сальском – 5 января; Тихорецкой – 15–16 января. Организацию взаимодействия Южного (бывшего Сталинградского) и Юго-Западного фронтов приказывалось осуществлять мне. Операции присваивалось кодовое наименование «Дон».

В последовавшем вскоре разговоре Сталин сообщил мне, что Ставка пересмотрела вопрос о моем дальнейшем использовании и предлагает мне немедленно отправиться на Воронежский фронт, чтобы там, в качестве представителя Ставки, принять участие в подготовке и проведении запланированных на Верхнем Дону наступательных операций, взяв на себя при этом организацию взаимодействия Воронежского фронта с Брянским и Юго-Западным. 1 января, проезжая через Заварыгин, по пути на Воронежский фронт, я навестил К. К. Рокоссовского, поздравил его с нашим общим успехом и познакомился у него с писателями Вандой Василевской и Александром Корнейчуком. Среди высшего комсостава Красной Армии тогда пользовалась большим успехом пьеса Корнейчука «Фронт». Побеседовав часа два, я направился в путь и утром 2 января был уже в штабе Воронежского фронта.

Победа под Сталинградом коренным образом изменила обстановку на всем советско-германском фронте. Наше Верховное Главнокомандование получило возможность развернуть стратегическое наступление на огромном участке фронта в целом и, прежде всего, на южном его крыле и воронежском направлении. Выдвижение войск Южного фронта на линию Зимовников в Сальские степи, с одновременным развитием наступления Юго-Западного фронта на ворошиловградском направлении, создавало серьезную угрозу всей кавказской группировке врага. Чтобы показать, как Верховное Главнокомандование оценивало создавшуюся на Кавказе обстановку и куда оно стремилось направить дальнейшие усилия наших войск на этом участке фронта, сошлюсь на телеграмму Сталина, продиктованную им 4 января Генштабу для командующего Закавказским фронтом генерала армии И. В. Тюленева. Привожу ее еще и потому, что нахожу ее полезной в смысле оценки Сталина как военного деятеля, как Верховного Главнокомандующего, руководившего грандиозной по масштабам борьбой Советских Вооруженных Сил. Подобных документов, исходивших непосредственно от Сталина и касавшихся решения самых важных оперативно-стратегических вопросов, было за время войны немало.