Я стал думать. Возвращаться домой пока бесполезно. Дома одна Роза и Селедка. Ма, Ли и Айк будут только под вечер. А к вечеру я могу вполне бесславно сдохнуть от столбняка. Значит, остается…

Значит, остается Колянчин. И идти надо не к нему в клинику, а домой. Обычно он возвращается часам к четырем. Сейчас, судя по солнцу, около двух. Час на отдых, минут сорок на дорогу. Все.

Я на всякий случай послушал окрестности. Тихо. Я закрыл глаза и уснул. И спал ровно час, может, чуть больше.

Шея распухла еще сильнее, поворачивать голову стало тяжело, рана горела и чесалась. Задняя нога так и дергалась – все собиралась почесать. Приходилось еще и с рефлексами бороться.

Колянчин жил на противоположной от нас стороне городка, и это было большим плюсом – это если бы Роза вдруг решила меня поискать. На выходе из порта я посмотрелся в лужу. Вид у меня был страшный – шерсть взъерошена и перепачкана красным, на шее вздулся бугор, сосуды в глазах полопались, язык торчит набок. С таким видом меня вполне могли принять за бешеного и просто-напросто пристрелить. Но выбора у меня не оставалось, самостоятельно привести себя в порядок я не мог. Поэтому мне пришлось идти так.

Как ни странно, добрался я без всяких приключений. Дверь в дом доктора была, как всегда, приоткрыта, сквозь кухонное окно виднелось, как жена Колянчина возится на кухне, в воздухе плыл запах творожников. Я сунулся в дверь, протиснулся через короткий коридорчик и оказался в гостиной, ткнул носом в специальный колокольчик для посетителей.

Через минуту из кухни показалась жена Колянчина. Она была в фартуке, в одной руке лопатка, в другой блюдо сырников.

– Бакс! – Она сразу поставила блюдо на стол. – Что с тобой случилось?

Я покривился.

– Понятно, – она сняла фартук. – Пойдем со мной.

Я знал, что у Колянчина есть небольшая смотровая, где он иногда проводил срочные операции и принимал неотложных ночных пациентов. Жена Колянчина провела меня в заднюю часть дома, щелкнула выключателем и открыла дверь в маленькую каморку.

– Заходи.

Каморка была микроскопической, но идеально чистой, сверкающей и светлой. Посередине стоял невысокий хирургический стол с приставной лесенкой. В углу автоклав и лоток с инструментами в спирту.

– Колянчин придет через час, – сказала она. – Может, чуть позже. Не будем ждать, ждать нам нельзя. Залезай на стол.

Я забрался на стол. Она намочила ватку спиртом. Потом посмотрела на ватку и бросила ее в корзину, взяла сразу бутылку. Растворила в спирте зеленоватую таблетку.

– Терпи. Не будешь дергаться?

Я покачал головой.

Она взболтала бутылочку, подождала, пока осядут пузырьки, и вылила мне на шею.

Спирт зашипел, в башке взорвался серебряный вихрь, рана вспыхнула и захолодела.

– Терпи. – Жена Колянчина набрала на ватный тампон густой мази. – Может снова быть больно.

Она мазала мне шею. Больно не было, мазь помогла почти сразу. Кожа стала стягиваться, чесаться и, как мне показалось, даже потрескивать.

– Кто это тебя? – спросила она. – Полиция?

Я покачал головой.

– Кто тогда?

Я не ответил.

– Ладно. Колянчин придет, позвонит твоим. Тебя повесить, что ли, пытались? В городе черт-те что происходит… Колянчин говорит, что кошке недавно челюсть вырвали…

Я гавкнул.

– Тоже слышал? – улыбнулась жена Колянчина. – Или кошек не любишь? Ладно. Надо еще укол от столбняка сделать.

Она открыла небольшой шкафчик и стала искать ампулу.

– Куда все это катится? – ворчала она. – Собак вешают, кошкам челюсти вырывают… Да что там кошки – люди пропадать стали! Я говорю Колянчину – надо отсюда уезжать, надо поближе к сыну перебираться, а он все одно – что пятнадцать поколений Колянчиных жили и умирали здесь, и что он отсюда никуда не поедет. Я ему говорю – поедем, а то поздно будет. А он все свое. Ну, хоть ружье тогда достань, говорю! А он и ружье не достал.

Она нашла нужную ампулу и стала спиливать колпачок.

– Колянчин, говорю, тебе что надо, чтобы реки кровью потекли? Чтобы Звезда Полынь взошла?

Это она, конечно, преувеличивала. Никакого апокалипсиса у нас тут не планировалось. Просто одна маленькая мерзкая тварь.

Она набрала в старомодный стеклянный шприц противостолбнячной сыворотки и велела мне стоять смирно. Затем загнала иглу мне в заднюю левую ногу. Нажала на поршень.

– Готово. – Жена Колянчина бросила шприц в раковину. – Можешь идти. А домой тебе мы позвоним. Пусть там разберутся. А если не разберутся, то я сама в полицию позвоню. А то так мы до чего докатимся-то?