– Там, - небрежно махнул в сторону машины Елин, напрашиваясь на неприятности, - вроде еще осталась.

Я переглянулся с Алинилинель, недобро взглянул на Елина, и пошел к автомобилю. Так и есть, Енот выхлебал, разлил, и непонятно что, еще делая, уничтожил почти весь запас воды, оставив лишь две бутылки... козлина... Удушил бы гаденыша...

– Я жрачку не трогал, не переживай...
– довольно продолжил он, - так, помылся немного... Ну, так и че они делают?!
– донеслось до меня.

Я недобро улыбнулся, и шепотом произнес, - Сейчас ты узнаешь, что...

– Что, что?!
– напрягся Елин.

Я повернулся и с безмятежным видом, обронил:

– Да ни че... загорай. Ультрафиолетовые лучи практически безвредные. Так, кожа сегодня немного покраснеет, потом завтра если перезагорал, вздуется и пойдет волдырями, а там, в течении недели - двух, облезет, - при этих словах Енот забеспокоился, открыл глаза, и подозрительно взглянул в сторону солнца, - и восстановится...

– Фу-у-х, ты меня напугал...
– ответил он с облегчением, - а дальше?

– Дальше по коричневеет, и будешь ты бронзовый и весь такой симпатичный, - у Елина появилось мечтательное выражение лица, и он убрал руку с живота, открывая его солнышку, - если не заработаешь рак кожи...

– Это как?!
– насторожился Енот, возвращая руку назад.

– Да ты расслабься и не переживай, это случается чрезвычайно редко...
– успокоил его я, - у некоторых даже бывает иммунитет.

Енот глаза закрыл, но руку не убрал, и похоже совсем не расслабился, навострив уши.

– А остальные?
– спросил он.

– Какие?
– непонимающим голосом уточнил я.

– Ну, эти, ретгеноские...
– коверкая слово, промолвил он.

– Ах эти... Ну с этими все куда серьезнее. Если получишь ударную дозу, на грани с критической, то кожа вздуется и облезет совсем. Без шансов на восстановление. Примерно как если ошпарить ее кипятком... возможно клочьями, - Енот заметно насторожился и подозрительно взглянул на меня.

– А почему клочьями?
– с недоверием в голосе спросил он.

– Ну, загораешь то ты неравномерно, - равнодушно продолжил я, смотря вдаль, и не глядя на него, - лежишь на спине, не переворачиваешься, или одежда где прикрыла, или часть тела... По разному бывает.

Елин враждебно взглянул в сторону солнца, и спросил:

– Но это же не обязательно? Ну, в смысле сейчас и от этого солнца?

– Нет, конечно, - успокоил я его, - очень маловероятно и совершенно не обязательно, скорее всего, пронесет.

– Ну дела... А если "ударная доза" будет еще больше?
– поинтересовался он.

– Ну, тогда, кожа просто обуглится до костей, вместе с мясом. И по итогам - каюк. У нас даже на эту тему есть предостережение для солдат, попавших в радиус прямого поражения ядерного взрыва. Точнее четкая инструкция...

– Что такое "ядреный взрыв"?
– уточнил он, безжалостно коверкая слова и, похоже, специально.

– Это оружие такое,- не стал я отвлекаться на исправление, и продолжил - поражающее в основном тепловой, ударной и электромагнитной волной, но и несущее в своем спектре мощное рентгеновское излучение, примерно как солнышко... Радиацией еще называется.

Уши Елина заметно стали косить в мою сторону.

Я втихаря улыбнулся и продолжил совершенно серьезным лекторским тоном:

– Цитирую, "во время ядерного взрыва, солдат должен упасть на землю и по возможности укрыться за каким ни будь препятствием, обязательно положив автомат под себя", - закончил я.

– Что такое автомат?
– озадаченно задал вопрос Елин.

– Оружие такое, для пехотинцев, очень ценное и из очень тугоплавкого метала.

– Понятно... А зачем?

– Что зачем?
– с непонимающим видом переспросил я.

– Ну, прятать автомат под себя?

– А, ну чтоб не поплавился...

Елин сел и вытаращился на мня.

– Ты шутишь?!

– С какой стати, - удивленно приподнял бровь я, - конечно нет, все так и есть, как по уставу.

– А что с солдатом?

– Ну, это полностью зависит от температуры и уровня радиации. Возможно, ничего... не останется.

– В смысле?
– опешил, переваривая Елин, - а с автоматом?