— В чем-нибудь он проколется, Ричи. Рано или поздно они всегда делают ошибки. Расследование ведем не мы одни. Клэр, Ханни…

— Тебе нравится Ханни?

— Конечно. А тебе что, нет?

Конклин пожал плечами.

— Почему он знает так много и одновременно так мало?

— Он, как и мы, тоже бродит по колено в грязи и пытается отыскать смысл в бессмыслице.

— Хорошо сказано — по колено в грязи. Мы тут в грязи барахтаемся, а убийца смеется. Зато я умный, банальные латинизмы перевожу, лишний козырь…

Я засмеялась вместе с Ричем, который шутками вытаскивал себя из депрессии, как Мюнхгаузен за волосы из болота, и увидела медленно ехавший черный седан. Водитель явно искал свободное место. Это был Джо.

— Рич, оставайся, я вас познакомлю. Джо о тебе немало наслышан.

— Ох, давай не сегодня, Линдс. — Рич встал и растер окурок по асфальту. — В другой раз. Все, до утра.

Седан остановился. Машина Ричи выехала на дорогу, и Джо занял освободившееся место.

— Ты ею вообще пользуешься? — Джо указал на плиту.

— Конечно.

— Да? А это что? — Он вынул из духовки кусок упаковки из пенополистирола и руководство пользователя.

— Но конфорки-то я включаю, — не уступала я.

Джо, посмеиваясь, покачал головой, спросил, смогу ли я открыть вино, и начал крошить салат. Я ответила, что, пожалуй, справлюсь, откупорила шардоне, потом мелко нарвала салат ромен в красивую миску дутого стекла, которую подставил Джо, и порезала помидор. Я дотянулась через Джо до оливкового масла и специй, попутно похлопав его по упругому заду, уселась на табурет у кухонного стола и сбросила туфли.

Попивая вино под негромко звучавшие песни Фила Коллинза, я слушала Джо, говорившего о трех заказчиках, которых он нашел для своей консалтинговой фирмы по оценке готовности к чрезвычайным ситуациям, и о близящейся встрече с губернатором. Джо просто сиял, а я радовалась, что свою просторную современную квартиру он использует как офис, а живет у меня.

А квартира у меня, должна сказать, не рядовая: четыре тесные, но уютные комнаты на третьем этаже викторианского таунхауса, да еще в гостиной на западной стене балкон с видом на кусочек залива, который постепенно становится нашим кусочком залива.

Я наполнила бокал Джо, наблюдая, как он фарширует крабовым мясом две тилапии и ставит сковородку в духовку. Вымыв руки, мой красавец мужчина повернулся ко мне:

— Рыба будет готова минут через сорок пять. Хочешь выйти посмотреть на закат?

— Не особенно.

Поставив бокал, я зацепила ногой Джо за талию и притянула к себе, заговорщически улыбнувшись при виде того, как мое предложение более интересно провести время вызвало ответный огонек в его голубых глазах. Он прижал меня к себе, подхватил под ягодицы, поднял и понес по коридору, театрально ворча:

— Блонди, ну ты и весишь!

Я засмеялась и прикусила его ухо.

— Стареешь. Раньше тридцать фунтов для тебя были не тяжесть.

— Вот я и говорю — легкая как перышко.

Он мягко бросил меня на кровать, забрался на постель, взял мое лицо своими большими ладонями и поцеловал так, что я застонала и обняла его за шею. Джо совершил почти невозможное: стянул рубашку, одновременно целуя меня, стащил с меня брюки и дотянулся ногой до двери, захлопнув ее, чтобы не делать Марту свидетельницей наших интимных моментов.

— Ты просто классный, — засмеялась я.

— Ты еще ничего не видела, куколка, — заурчал мой любимый.

Вскоре мы лежали обнаженные, разгоряченные, влажные, переплетя руки и ноги. Но когда мы, тяжело дыша, вместе поднимались к вершине экстаза, у меня из головы не шел образ другого мужчины.

Я всячески его прогоняла, потому что сейчас он был лишним.

Этот мужчина был Ричи.

Джейсон Твилли сидел в первом ряду зала суда номер 2С, прямо за бесплотной Джуни Мун, и делал пометки в блокноте. На вопросы Юки Кастеллано отвечал Коннор Хьюм Кэмпион. Твилли отметил, как сильно сдал бывший губернатор после исчезновения сына — осунулся и сгорбился, словно смерть Майкла убивала и его.

Глядя на губернатора и Юки, Твилли вдруг понял, что прежняя концепция романа его не устраивает: в голове стремительно возникало новое построение сюжета. Юки, защитница Майкла Кэмпиона, темная лошадка: энергичная, проницательная, подкупающая своей искренностью и в то же время расчетливая, вот как сейчас, когда она использует известность и глубочайшую скорбь бывшего губернатора, чтобы тронуть присяжных и добавить работы адвокатессе.