Около таверны улица начинала идти под уклон, мы же стояли на возвышении, и, несмотря на свой невысокий рост, я имел возможность хорошо рассмотреть происходившее. В дверях таверны появилась старая толстая женщина в грязном поношенном платье. В руках она держала нечто вроде железного шеста с перекладиной, на которой сидела самая удивительная птица из всех, что мне доводилось когда-либо видеть. Размерами она превосходила самую крупную ворону, короткий толстый клюв ее кончался грозного вида крючком, а красное и золотистое оперение было настолько ярким, что на фоне уличной грязи едва не слепило глаза. Завидев диковину, толпа пришла в движение.

– А ну, отойдите! – резким пронзительным голосом закричала владелица птицы. – Я вынесла вам Табиту, как и обещала. Но если вы будете толкаться вокруг, она нипочем не станет разговаривать.

– Мы хотим послушать, как она говорит! – раздались голоса из толпы.

– Задарма она разговаривать не будет! – заявила старая карга. – А если каждый из вас даст Табите по фартингу, тогда она покажет вам, на что способна.

– Любопытно посмотреть, в чем тут хитрость, – насмешливо фыркнул Пеппер.

Тем не менее, вместе со всеми остальными он бросил к подножию шеста медную монету. Старуха подобрала с грязной мостовой все монетки до единой и обратилась к птице.

– Ну, Табита, теперь можешь говорить, – разрешила она. – Скажи: «Храни Господь короля Гарри! Упокой Господи душу бедной королевы Джейн!»

Птица, судя по всему, не обратила на слова старухи ни малейшего внимания. Она по-прежнему переступала на своих чешуйчатых лапках и не сводила с толпы круглых стеклянных глаз. Внезапно она раскрыла клюв и изрекла пронзительным голосом, поразительно напоминавшим голос хозяйки:

– Храни Господь короля Гарри! Упокой душу королевы Джейн!

Сказать, что собравшиеся были потрясены, означало не сказать ничего. Те, кто стоял в передних рядах, подались назад, многие осеняли себя крестным знамением. Пеппер озадачено присвистнул.

– Что вы на это скажете, Шардлейк?

– Право, не знаю, – пожал я плечами. – Вероятно, здесь и в самом деле какая-то хитрость.

– Пусть скажет что-нибудь еще! – раздался в толпе голос какого-то смельчака. – Прикажи ей говорить!

– Табита, скажи: «Смерть Папе! Смерть римскому епископу!» – распорядилась старуха.

– Смерть Папе! Римский епископ! Храни Господь Короля Гарри! – завопила птица и расправила крылья, так что зеваки в тревоге затаили дыхание.

Я, однако же, сумел рассмотреть, что опасаться нечего: крылья были подрезаны, и диковинная птица не имела возможности улететь. Произнеся свою впечатляющую речь, птица принялась озабоченно чистить клювом перья у себя на груди.

– Приходите завтра к собору Святого Павла, еще не такое услышите! – воскликнула старая карга. – Расскажите всем, кого знаете, о Табите, говорящей птице из Индий. Мы с ней придем к собору ровнехонько в двенадцать. Да, вот такие птицы водятся в стране Перу. Там их тьма-тьмущая. И все они сидят в своих гнездах и разговаривают по-человечески.

С этими словами старуха, проворно подобрав с земли еще пару монет, схватила шест с отчаянно бьющей крыльями птицей и исчезла в дверях таверны.

Люди, возбужденно обмениваясь впечатлениями, начали расходиться. Я взял Канцлера под уздцы и двинулся шагом вдоль по улице. Пеппер и его молодой друг шли рядом.

Диво, которому Пеппер только что стал свидетелем, заставило его отказаться от обычного пренебрежительного тона.

– Я слышал уйму историй о чудесах, которые творятся в стране Перу, той, что завоевали испанцы! – в волнении восклицал он. – И я считал все это выдумками, которые не стоит принимать на веру! Но после того, что мы сейчас видели… О, Пресвятая Дева!

– Не сомневаюсь, все это не более чем мошенничество, – невозмутимо заметил я. – Вы не обратили внимания на глаза этой птицы? Пустые, стеклянные глаза, без всякого проблеска ума! А помните, как она вдруг прекратила говорить и начала чистить перья? Существо, наделенное разумом, никогда так не поступит.

– Тем не менее, птица разговаривала, сэр, – возразил Майнтлинг. – Мы слышали это собственными ушами.

– Но говорить можно, не понимая смысла слов. Думаю, птица просто повторяла слова старой ведьмы. Ведь и собака бежит к хозяину, когда он зовет ее. Кстати, мне доводилось слышать о говорящих сойках.

Оказавшись в конце улицы, мы остановились.

– Возможно, вы правы, Шардлейк, – усмехнулся Пеппер. – Ведь паства в церкви тоже тупо повторяет за священником латинские молитвы, не понимая ни слова.

В ответ я молча пожал плечами.

Подобное замечание относительно латинской мессы показалось мне излишне пренебрежительным, но сейчас у меня не было ни малейшего желания затевать спор на религиозные темы.

– Увы, я вынужден вас покинуть, – заявил я, отвесив поклон. – Мне назначен прием у лорда Кромвеля, в Вестминстере.