Шрифт:
Вайверн не обращала внимания ни на Чарис, ни на Лэнти, не сводя своего немигающего взора с копья. Оно поднималось вверх параллельно земле, движимое взглядом вайверн, и приближалось к ней. Потом, остановившись, некоторое время покачалось в воздухе.
Затем копьё развернулось острием к земле, и его швырнуло вниз. С резким стуком оно разлетелось на маленькие кусочки, словно копьё ударилось не о мягкую почву, а о скалу. После этого куски тоже начали вращаться и, в свою очередь, поднялись в воздух. Девушка, не веря своим глазам, наблюдала за безумным танцем острых обломков копья. Потом они упали и замерли неподвижно, образовав при этом какой–то узор.
Девушка повернулась. Тссту в её руках пронзительно закричала, ей вторил Тэгги. Чарис увидела, как Лэнти, сражённый наповал, рухнул под мысленным ударом гнева, таким сильным и яростным, словно был вызван пожаром, бушевавшим в чьём–то разгорячённом мозгу. Девушку окружило какое–то красное облако, однако Чарис сейчас больше занимала боль в голове.
И с этой болью она погрузилась в темноту, парализованная чуждой волей, почти обессиленная. Может, эта боль, а может, ещё что–то стояло за ней, превращало её из Чарис Нордхольм в какой–то инструмент, ключ для появления другой, более сильной личности?
Девушку объяла боль. Она ползла в красном тумане — вперёд и только вперёд. Но куда? Для чего? Её хлестали удары боли, и необходимость подчинения воле кого–то другого подгоняла её, как удары бича. Красные пятна, одни красные пятна вокруг… Но вот они постепенно поблекли, красный огонь сменился серым пеплом, серым туманом, и вот одна пелена осталась вокруг неё, сквозь этот туман ничего невозможно рассмотреть…
Чарис лежала на спине. Справа над ней изгибалась стена. Она уже видела раньше эту стену. Призрачный свет, такой смутный… складной стол… рядом сидение. Фактория… она вновь вернулась на факторию!
Глава девятая
Всё замерло. Чарис присела на раскладушке, натянула на себя комбинезон. Комбинезон? Что–то скрывалось за этим вопросом, в девушке проснулся червячок сомнения. Да, на фактории царила тишина. Чарис прошла к двери и коснулась пальцами щели. Заперта? Однако стоило ей надавить на дверь, как та медленно открылась, и девушка выглянула в коридор.
Оказавшись на свободе, Чарис увидела, что другие двери тоже распахнуты настежь. Девушка прислушалась: никаких звуков — ни шёпота голосов, ни тяжёлого дыхания спящих. Она прошла по коридору, ступая обнажёнными ступнями по холодному полу.
Но ведь это, всё это — шептал мятежный голос внутри Чарис — с ней уже происходило прежде. И вот сейчас вновь повторяется. Комнаты пусты — девушка останавливалась у каждой двери, чтобы убедиться в этом. Вот четвёртая комната: экран коммуникатора на стене, стулья и груды лент с записями. Можно попытаться использовать его поисковый луч и связаться с правительственной базой. Но сначала следует убедиться, что она здесь одна и ей ничто не угрожает.
Последовал торопливый осмотр фактории, одной комнаты за другой. Время… весь вопрос во времени. Потом Чарис вернулась в комнату с коммуникатором, осмотрела приборную панель, нашла нужную кнопку, чтобы включить поисковый луч.
Ожидание, а затем сигнал с северо–востока. На видеоэкране что–то вспыхнуло, потом изображение обрело чёткость. Чарис нырнула вниз, чтоб её не увидели. На экране появилось изображение мужчины, одетого в потёртую форму торговца. Чарис внимательно вгляделась в него, но он был ей не знаком. И только заткнутым за пояс запрещённым законами Федерации бластером отличался от торговцев приграничных миров. Чарис протянула руку и выключила связь.
Потом она снова включила поисковый луч, в этот раз направив его на юг, и поймала другой сигнал — эмблему Службы Разведки с печатью Посольства. После чего начала выстукивать послание на ленту.
А теперь она на холме. Холодно, темно, а она бежит, бежит, пока не закололо под рёбрами. Скоро начнётся преследование. А может, Толскегг хочет, чтобы она убралась отсюда и погибла в одиночестве на этих холмах от голода или же в копях зверей? Он теперь командует на Деметре, и поселение в его власти.
Деметра! Какая–то часть девушки, хоть и отрицавшая это, сейчас сражалась здесь, в этом месте. Чарис дрожала от чего–то большего, чем просто холод. Она карабкалась на холмы над поселением, и всё более убеждалась, что всё это обман.
Сон. Ведь существуют те, кто насылают сны, лепят их, как гончар создаёт горшки из глины на своём станке. Если она захвачена в чей–то сон, то должна проснуться — и очень скоро. Или это не сон. Хотя нет — конечно же, это сон. Но девушку мучил настоящий голод, под ногами расстилалась неровная земля, и она брела по ней, спотыкаясь, хватаясь за кусты, чтобы не упасть.
Нет, это всё происходит не на самом деле — она видит сон! Кусты расплывались, пока не превратились в химеры. И сквозь их колышущиеся очертания она увидела какую–то стену, да, стену, твёрдую. Она не на Деметре — она… она…