4. Коммуникативный процесс воспринимается по-разному участвующими в нем сторонами; у каждого человека формируется своя реальность. У разных людей всегда создаются разные картины последовательности событий. В системной теории это явление называется разная пунктуация последовательности событий. Двое подрались на улице. Их привели в милицию и допрашивают. Один сообщает: «Драка началась с того, что он дал мне сдачи». Для него событием было не то, что он ударил человека, а то, что получил удар в ответ. В жизни мы встречаемся с этим постоянно. Муж жалуется на то, что жена все время ворчит. Жена жалуется на то, что муж ничего не делает дома. Жена приходит домой и видит мужа спящим на диване, а носки лежащими на полу. Она будит мужа, упрекает его за то, что он разбрасывает носки, уносит носки в стирку. Муж недоволен тем, что ему не дали поспать, что его грубо разбудили, и сообщает, что с дивана сегодня вообще не встанет. Жена ворчит, но ужин ему на диван приносит, грязные тарелки уносит и продолжает ворчать. Для жены последовательность событий такая: лежит – лежит – лежит. Для мужа другая: ворчит – ворчит – ворчит.

Понятно, что разные пунктуационные паттерны есть паттерны обмена подкреплениями. Так формируется союз гипо– и гиперфункционала. Они не могут друг без друга и поощряют друг друга, даже если это им не нравится. Если бы жена не будила, не ворчала и ничего для мужа не делала, то, глядишь, он с дивана и встал бы. А если бы жена упорствовала в своем милом безделье, то муж стал бы активнее, и уже жена могла бы всюду разбрасывать свои колготки.

Обычно люди спорят о пунктуации последовательности событий. В кабинете системного семейного психотерапевта это происходит постоянно. Очень трудно убедить людей не искать общую пунктуацию, а с интересом отнестись к картинке каждого. Иной раз это трудно и психотерапевту. Он может потерять нейтральность и принять версию какой-то одной стороны. Спасением от этого является уход от линейной пунктуации одного человека и переход к циркулярному видению. В этом случае психотерапевт учитывает взаимное подкрепление, которое происходит каждый раз, когда возникает взаимодействие. Не было бы сдачи, если бы не было первого удара. Кроме того, психотерапевт учитывает все коммуникативные контексты. Гипофункционалу приятно, когда его обслуживают, в этом он видит знак заботы и любви. А гиперфункционалу нравится осознавать свою нужность и всесильность.

5. В общении могут возникать парадоксальные способы взаимодействия. Парадоксы очень интересовали людей. До сих пор не забыты знаменитые парадоксы античного мира, например: Ахиллес и черепаха или остров Крит, где все лжецы. Парадоксальные коммуникации выделяют в отдельный класс и называют прагматическими (Вацлавик и др., 2000).

Прагматические парадоксы – это сфера ежедневного человеческого общения. Бывают парадоксальные предписания. Например, родитель говорит ребенку: «Не будь таким послушным». Если ребенок начнет безобразничать, то это означает, что он послушный. Если он будет продолжать вести себя хорошо, значит, он не выполнил предписание. Ребенок в тупике. Или девушка говорит своему возлюбленному: «Будь властным со мной». Все понятно. Если он станет выполнять ее просьбу, то власть в руках у возлюбленной, а если нет, то просьбу он не выполнит. Или: «Ты должен быть спонтанным». Парадоксальные предписания разрушают деятельность.

Парадокс заключается в том, что требуется симметричный ответ в рамках комплементарного взаимодействия.

Двойная ловушка также относится к сфере прагматических парадоксов. На одном коммуникативном уровне дается одно предписание, на другом – противоположное, и, кроме того, существует запрет на выход из контакта, на неподчинение. Стой там, иди сюда, это приказ.

Коммуникативные парадоксы не ограничиваются отдельными сообщениями. Чаще всего это целый развернутый сценарий поведения. Например, человек, который страстно хочет быть любимым, скорее всего, не достигнет этой цели. Сама потребность «быть сильно любимым», особенно если это приоритетная потребность, заключает в себе парадокс.

Допустим, этот человек находится в браке или в других серьезных отношениях. Он хочет быть любимым, значит внимательно отслеживает и подсчитывает знаки любви в общении со своим партнером. Причем человек, который страстно хочет быть любимым, определил для себя те поведенческие знаки, которые свидетельствуют о силе любви партнера.

1. Знаки заботы: подарки, оказание разнообразной помощи (кто поскромнее, тому достаточно получить помощь после высказанной просьбы, кто с большей фантазией – тот ждет, что ему будут помогать и без просьбы), обслуживание – кому чего надо: кофе в постель, обувь почистить, спинку потереть…

2. Знаки страсти – обычно это сексуальное взаимодействие. Считается, что если партнер сильно любит, значит постоянно хочет секса и неутомимо и разнообразно им занимается и – главное – испытывает удовольствие не от своих ощущений, а от положительных эмоций партнера. Здесь иногда бывает усложнение. Секс из разряда профанного переводится в разряд сакрального – это некое специальное действо и специальное ощущение, суть которого примерно формулируется так: мое тело – храм; познав его, ты приобщился святых тайн. За отступничество (измену) – смерть. Когда сексуальный обряд исполняется, «по всей земле зацветают сады» и все живое плодится и размножается.

Сложные знаки большой любви – обычно из сферы мистического. Ну, во-первых, это особенное понимание, без слов и лучше с опережением. Ты еще только подумать собрался, а она уже… Так же и взгляды на жизнь и людей должны совпадать до самых мелочей.

Во-вторых, любовь партнера выдерживает все испытания. Понятно, что испытания надо устраивать, иначе невозможно проверить силу любви. Испытанием может быть что угодно; пьянство, дурной характер, вредные привычки. Главное не то, как человек себя ведет, а то, как он стратегически мыслит. Испытание получается тогда, когда человек, проверяющий любовь другого «на прочность», принципиально отказывается соответствовать ожиданиям этого другого, сильно любящего, и часто старается делать «назло». Полюбите меня черненького – беленького меня всякий полюбит.

Тот человек, который сосредоточен на том, сильно ли его любят, на самом деле сосредоточен на себе, на процессе получения психологического блага, т. е. находится в эгоцентрической потребительской позиции. Реальность другого человека, того, от кого он хочет получить это благо, игнорируется – иногда грубо, иногда тонко. Не получается полноценного общения, диалога, нет партнерства. Человек хочет любви и, огрубляя, ведет себя отталкивающим образом. Другому-то, который назначен на роль любящего, невдомек, что он участвует в проверке любви. И узнать он этого не может – тогда весь смысл проверки теряется. Это и есть парадокс.