Он продвигался медленно и расчетливо. Порой петушок пытался прорваться назад, но каждый раз у него на пути оказывался Пилон. В конце концов он исчез среди сосен, и Пилон неторопливо последовал за ним.

Да будет воздано должное душевной доброте Пилона: из чащи не донеслось ни единого крика страдания. Петушок, которому Пилон пророчил жизнь, полную мук, умер мирно, или, во всяком случае, тихо. А это делает немалую честь сноровке Пилона.

Десять минут спустя он вышел из лесу и зашагал к домику Дэнни. Петушок, уже ощипанный и расчлененный, покоился в его карманах. Среди жизненных правил, которыми руководствовался Пилон, одно было незыблемым: никогда, ни при каких обстоятельствах не приноси домой перья, голову и лапки, ибо только по ним можно опознать птицу.

Вечером друзья топили печку сосновыми шишками. Огонь ворчал в трубе. Дэнни и Пилон, сытые, пригревшиеся и счастливые, тихонько покачивались в качалках. Обедали они при свете огарка, но теперь только отблески огня в печке разгоняли мрак комнаты. И к довершению блаженства по крыше забарабанил дождь. Крыша протекала совсем немного, да и то в местах, где все равно никто не захотел бы сидеть.

– Хорошо! — сказал Пилон. — Вспомни-ка ночи, когда мы мерзли на улице. Вот это настоящая жизнь!

– Да, — ответил Дэнни. — И как-то странно: столько лет у меня не было дома. А теперь их у меня целых два. Не могу же я ночевать в двух домах!

Пилон не терпел бессмысленного расточительства.

– Это и меня тревожит. Почему бы тебе не сдать другой дом жильцу? — предложил он.

Ноги Дэнни со стуком опустились на пол.

– Пилон! — воскликнул он. — Как я сам об этом не подумал? — Мысль казалась ему все более заманчивой. — Но кто его у меня снимет, Пилон?

– Я его сниму, — сказал Пилон. — Я буду платить за него десять долларов в месяц.

– Пятнадцать! — потребовал Дэнни. — Это хороший дом. Пятнадцать долларов — цена без запроса.

Пилон поворчал, но согласился. Впрочем, он согласился бы и на гораздо большую сумму, ибо он только что видел, как преображается человек, поселившийся в собственном доме, и ему очень хотелось самому испытать такое преображение.

– Значит, договорились, — закончил Дэнни. — Ты снимешь мой дом. Я буду хорошим домохозяином, Пилон. Я не стану тебе докучать.

У Пилона, если не считать года, проведенного в армии, ни разу в жизни не было за душой пятнадцати долларов. «Но платить за дом надо будет только через месяц, — подумал он, — а кто знает, что может случиться за месяц?»

Очень довольные, они покачивались у печки. Потом Дэнни вышел из дома и вскоре вернулся, держа в руках несколько яблок.

– Дождь их все равно испортил бы, — сказал он в свое оправдание.

Пилон, не желая отставать от друга, встал, зажег огарок и направился в спальню, откуда тотчас же вернулся с тазиком, кувшином, двумя красными стеклянными вазами и пучком страусовых перьев.

– Плохо, когда кругом столько хрупких вещей, — сказал он. — Стоит им разбиться или сломаться, и тебе становится грустно. Лучше совсем их не иметь. — Он снял со стены бумажные розы. — Подарок для синьоры Торрелли, — объяснил он, исчезая за дверью.

Вскоре он вернулся, мокрый, но торжествующий: в руке он держал бутыль красного вина вместимостью в галлон.

Позже они сцепились друг с другом, но даже не узнали, кто победил, потому что оба очень устали от волнений этого дня. Вино навевало дремоту, и они так и уснули на полу. Огонь потух, печка, остывая, тихонько пощелкивала. Огарок опрокинулся и после нескольких протестующих голубых вспышек погас в лужице собственного сала. В доме воцарились тьма, тишина и покой.

На следующий день Пилон поселился во втором домике. Этот домик был точно таким же, как дом Дэнни, только поменьше. И у него тоже было свое крылечко, осененное цветущей кастильской розой, и свой заросший бурьяном двор, и свои старые, бесплодные фруктовые деревья, и своя алая герань, а за забором находился птичник миссис Сото.

Дэнни, владевший домом, который можно было сдать внаем, стал великим человеком, а Пилон, сняв этот дом, довольно высоко поднялся по ступеням общественной лестницы.

Неизвестно, думал ли Дэнни получать квартирную плату и думал ли Пилон ее вносить. Если думали, то оба они были разочарованы в своих ожиданиях. Дэнни ни разу не потребовал ее, а Пилон ни разу ее не предложил.

Друзья виделись очень часто. Стоило Пилону раздобыть бутылку вина или кусок мяса, как Дэнни являлся к нему в гости. А если удача Дэнни или его ловкость приносили ему такие же блага, то Пилон проводил у него буйный вечерок. Бедняга Пилон отдал бы Дэнни причитавшиеся с него деньги, если бы они у него были, но их никогда у него не было, во всяком случае, они исчезали прежде, чем ему удавалось найти Дэнни. Пилон был честным человеком. И порой ему становилось не по себе при мысли о доброте Дэнни и о собственной бедности.