– А если я просто отдам вам деньги?

– У тебя есть такая сумма?

– Я заработаю, - сквозь зубы выдавила Аня.

– В "Маске"? Хочешь вернуться туда?

– А если хочу!?
– задиристо фыркнула девушка.

– Теперь я решаю, как ты будешь отрабатывать деньги, которые я заплатил за тебя, - непреклонно заявил Руслан.

Его начинало раздражать ее упрямство. Да, ситуация не совсем обычная, но ведь он не предлагает ей ничего постыдней того, что она уже делала. Пока что. И это глупое и бесполезное упорство девушки не даст ей ничего. О чем он не преминул сказать ей прямо сейчас.

– Собирайся, - закончил он высказывать свои доводы, доведя Аню до слез и жгучей обиды.

– Но я не могу... так просто...
– растерялась Аня под его недовольным взглядом и градом высказанных причин, почему она должна делать то, что ей велят.

Ей, как всегда не оставили выбора, решив все за нее. Она уже так устала от этого, но разве она могла что-то изменить? Нет, как и всегда. Ей иногда казалось, что вся ее жизнь будет такой: ей скажут - она сделает.

Опустив, наконец, глаза, не в силах и дальше выдерживать взгляд ледяных глаз мужчины, Аня поплелась к себе в комнату. Глотая слезы, девушка тихо собирала свои вещи, чтобы не разбудить Катю. После долгой ночи, подруга спала как убитая. И все что Аня оставила ей - это письмо, где коротко объяснила суть своего исчезновения.

За этим занятием ее и нашел Руслан, вошедший в спальню. Он легко подхватил ее полупустую сумку и пошел на выход. В прихожей отдал сумку своему спутнику, помог Ане надеть куртку и повел ее за собой.

– Идти можешь?
– с сомнением спросил мужчина, глядя, как хромает и морщится Аня.

– Да, - тихо ответила девушка.

Но как только лифт остановился на первом этаже, Руслан подхватил девушку на руки. Аня только испуганно вздрогнула, но тут же автоматически обвила руками его шею. Она была такой маленькой и легкой, что Руслан почти не чувствовал ее веса, пока нес к машине. Он усадил ее на заднее сиденье и сел рядом. Впереди сидел водитель и охранник с ее сумкой в руках.

Аня отодвинулась от Султанова как можно дальше, что заставило его недовольно нахмуриться, и смотрела, как за окном пролетают улицы. Ей было страшно и грустно. Первое было уже привычным чувством, как бы сильно она не пыталась избавиться от него. Она боялась того, что ее ожидает, не знала чего ожидать.

– Давайте определимся, - набравшись смелости, начала Аня.

Руслан высказал свое удивление только чуть насмешливым взглядом и вскинутой темной бровью.

– Чего вы от меня хотите?

– Для начала, - сморщился мужчина, - чтобы ты прекратила мне "выкать".

Аня поджала губы, но перефразировала вопрос.

– Чего... ты от меня хочешь?

– Уже лучше, - хмыкнул Рус.
– А насчет того, что я хочу - боюсь, ответ тебе не понравится.

Аня догадывалась, что услышит нечто подобное, но не смогла сдержать испуганного сглатывания комка в горле.

– Но можем начать с малого. Будешь помогать моей домохозяйке и уборщице. Устраивает?

– А что потом?
– тихо спросила Аня.
– Когда я выплачу долг?

– Не торопись. До этого еще далеко, - едва заметно, холодно улыбнулся Султанов.

Аня поняла, что дальше лучше не спрашивать. Для собственного же спокойствия.

– Почему я?
– все же не удержалась от давно мучившего ее вопроса Аня, снова повернувшись к окну.

– Потому что ты, - только и ответил мужчина, глядя на ее четкий профиль.

Через сорок минут машина выехала за пределы города, а еще через пятнадцать въехала в элитный коттеджный поселок. На въезде пост охраны, пропустивший машину Султанова без единого вопроса и проверки документов. По обеим сторонам широких улиц огромные дома и особняки, от двух- до четырехэтажных, с огромными прилегающими садами и парками. Вся эта красота была скрыта массивными заборами и охранной почти у каждого дома.

На все это Аня смотрела с тоской и грустью. Вряд ли она теперь когда-нибудь сможет выйти отсюда. Ей просто не дадут этого сделать. Она прекрасно знала, что не везет ее Султанов к себе, чтобы дом убирать. И пусть он не хотел ее пугать с порога, она и сама прекрасно знала, что ее ждет. Боялась, чувствовала себя игрушкой и не знала, как прятать слезы. Клетка. Ее везут в клетку. Пусть и золотую, как бы банально это ни звучало.