Шрифт:
Судьба Райзенберга никого не оставляет равнодушным и мы пьем ликер за здоровье этого прекрасного человека и за погибель его врагов.
Пока Джулия в благодушном настроении и готова делиться информацией, я спрашиваю про Уоллеса и Ирвина, мне кажется, скрывать факт появления маггловских менталистов глупо, кому надо все уже знают. Да, тайнюки в курсе и не имеют ничего против, при условии подписок о неразглашении, брать с магглов Непреложный обет бессмысленно, а стирать им память еще хуже, такие спецы на дороге не валяются. Потому, доктора Ирвин и Уоллес оформлены как сквибы саксонского рода Штауберг, ушедшие на маггловскую сторону и получившие там образование. А теперь они консультируют по запросу Отдела Тайн. Такой подход мне нравится, хорошо, что никто не придерется. Статут Секретности все же серьезный закон, это не низзлов в маггловском квартале держать.
Посиделки заканчиваются только тогда, когда в моем кабинете возникает фигура Уоллеса, он вооружен двумя пластиковыми канистрами с водой и вопросом к Райзенбергу. Воду он набрал в нашем прекрасном фонтане, он ее каждый день теперь берет и очень радуется. А Райзенберг Уоллесу нужен, естественно, как счастливый хозяин стада прекрасных кошек, Уоллес пришел просить котенка, он теперь не представляет себе жизни без низзлов. Оба они тут же выметаются за дверь, а Джулия спокойно говорит, что раз Уоллес теперь официальный сквиб, то никто ему не помешает держать низзла. Все равно ведь заведет, запрещай не запрещай, кошатники все чокнутые.
Больница работает, я набрал себе дежурств, подменяю Шанти, ей нынче некогда, она в няньках сидит. Формально, она согласилась присматривать за Нимфадорой, которая сразу после положенных занятий в зельеварне Ираклия бежит в Блэк-холл, помогать своей тетке Беллатрикс. А на самом деле, мисс Триведи присматривает сразу за всеми, за Нимфадорой, за Беллатрикс, за Алисой, на Невиллом, за жутким эльфом Кикимером и за кучей темных артефактов Блэк-холла. Для европейца поведение Шанти необъяснимо, она совершенно не обязана помогать посторонним людям, но змейская природа утверждает, что все эти люди ее близкие родственники. Тонксов Шанти считает за свою семью, Нимфадора на парселтанге говорит и временами превращается в очаровательную метровую деточку-анаконду редкого лимонного окраса, ну и все родственники и свойственники Тонксов, естественно, стали родственниками и свойственниками змеиной принцессы.
И это неплохо, Шанти, похоже, единственный здравомыслящий человек, способный справиться с магией Блэк-холла. Вальбурга и Нимфадора тоже могут, но где они и где здравомыслие. Шанти успешно призвала к порядку блэковского эльфа и даже вернула ему естественный цвет лица, а то он все с того раза ходил фиолетовый. Хор сушеных эльфийских голов разнообразил репертуар и кроме маггловских песен, столь любимых Нимфадорой, еще и исполняет баджаны Лакшми. Шанти объяснила это необходимостью привлечь изобилие к роду Блэков и слегка разогнать мрачную атмосферу Блэк-холла. Детки же скоро появятся, надо чтобы было весело, светло и магия свободно циркулировала. Хорошо, что Вальбурга в психушке и этого всего не видит. А я пока дежурю, мне не трудно.
В то время когда мадам Лестрейндж лечилась у нас, татуированные друзья Малфоя появлялись в Наследии Крови нечасто, и то сказать, у нас тут то авроры, то адвокаты, то весь Отдел Тайн крутился. А теперь поспокойнее стало и они снова зачастили, сами приходят и благотворительные переводы на счет «Шлемаззл-клуба» делать не забывают. Сегодня у нас плановая госпитализация мистера Гойла назначена, лорд Малфой уже предупредил, что мистер Гойл целителей боится, с ним надо как-то поаккуратнее. По такому случаю в ординаторской сидят Принц с флягой успокоительного и миссис Джигли, которая отменила детский, вернее родительский прием.
Примерно, минуты через три после назначенного часа «Х» со стороны главной лестницы послышались громкие голоса, шарканье ног и стук неизменной малфоевской трости. Это друзья притащили в больницу мистера Гойла. Означенный мистер явно был не в духе, всячески сопротивлялся и противно ныл: «Ой не люблю я этих целителей! У них зелья противные! Все они запрещают, ничего не разрешают! Может, не надо, в Мунго-то!» Такое нытье в исполнении здоровенного молодого мужика выглядело невероятно комичным, комичными выглядели и два его товарища, которые под белы руки тащили Гойла в сторону кабинетов. И лорд Малфой тростью заграждающий путь тоже был комичен. Люциус еще и уговаривал мистера Гойла не бояться, потому что целители тут хорошие, а зелья нормальные. Сразу становится понятно, на кого возложена ответственность по воспитанию наследника рода Малфой, очень уж качественно Люциус уговаривает, не давая при этом сбежать, такие умения достигаются только практикой.
Ведут, значит, Гойла, а навстречу им Форсман из своего кабинета выполз, раскланялся с лордом Малфоем и задал вопрос, чего это они скорую не вызвали. У нас же теперь есть скорая помощь, которая быстро и качественно доставит пациента в больницу, даже если пациент боится целителей и не хочет идти. Не успел Люциус что-то ответить, как мистер Гойл с воплем «Авроры, бля! Уходим!!!» вывернулся из держащих его рук и с топотом рванул в сторону камина, там пытаясь загрести Летучего пороха, свалил что-то, пробормотал адрес и был таков.
Лорд Малфой мог только стоять и раскрывать рот как рыба, вытащенная из воды. Зато Эдвин вызвал своих парней, тех здоровенных, который в травме взял, быстро дал им вводную и сообщил, что надо отработать госпитализацию буйного инфекционного больного, который не хочет лечиться. Парни тут же помчались к камину, и пробормотав какое-то заклинание из арсенала все тех же авроров, чтобы отследить адрес, куда смотался Гойл, кинулись в погоню за «инфекционным больным». Часа через полтора они доставили мистера Гойла в больницу, пациент был аккуратно упакован в стазис, а форсмановы ребята выглядели невероятно довольными, пациент оказался очень сложным, мало того, что скакал по чужим каминам с целью запутать следы, так потом еще и драться полез. Но подраться у него не получилось — гениальное заклинание Лапы сна свалит какого угодно мамонта, даже такого буйного, как мистер Гойл.