— Скачем отсюда! — вдруг выкрикнул коротышка. — Скачем вниз по долине!

Случившееся потом напоминало эпизод на поле боя. Человек с серебряной уздечкой увидел, как коротышка проскакал мимо него, отчаянно рубя воображаемую паутину, увидел, как он врезался в лошадь сухопарого и свалил ее вместе с ним на землю. Свою собственную лошадь ему удалось сдержать лишь через десяток шагов. Потом он посмотрел вверх, чтобы избежать предполагаемой опасности, и повернул обратно, к катающейся по земле лошади и худому человеку — он стоял рядом и рубил саблей рваную, колышущуюся белесую массу, которая уже оплела их обоих. И быстро, легко, как перекати-поле по равнине в ветреный июльский день, надвигались на них новые шары из паутины.

Коротышка спешился, но ему было страшно отпускать лошадь. Одной рукой он наносил хаотические удары по воздуху, а другой пытался тащить упирающееся животное обратно. Еще одна белесая масса зацепилась концами за борющихся, встала над ними и медленно опустилась.

Предводитель стиснул зубы, сжал уздечку, набычился и пришпорил коня. Лошадь на земле перекатилась через спину — на боках ее алела кровь и шевелились черные пятна, — а сухопарый вдруг бросил ее и пробежал шагов десять в сторону своего хозяина. Ноги его были обмотаны белесыми лентами; он без толку махал саблей. Вокруг него развевались обрывки паутины, ее тонкая пелена лежала у него на лице. Левой рукой он ударил себя по боку, затем внезапно споткнулся и упал. Он попытался встать, снова упал и вдруг жутко завыл: «У-у… у-у-у, у-у-у-у-у!»

Предводитель видел огромных пауков и на нем, и на земле около него.

Пытаясь заставить коня приблизиться к этому кричащему, бьющемуся белесому кому, он услышал стук копыт, и коротышка — без сабли, навалившийся животом на спину белой лошади и цепляющийся за ее гриву — проскакал мимо. И по лицу предводителя снова скользнула липкая белая нить. Ему казалось, что повсюду, над ним и вокруг него, бесшумно приближаясь, кружат эти шары из паутины…

До самой смерти он не нашел объяснения тому, что случилось в следующий миг. Сам ли он повернул коня, или тот помчался за своей товаркой по собственной воле? Довольно будет сказать, что через секунду он уже галопом несся по долине, отчаянно крутя саблей над головой. А усиливающийся ветер гнал за ним паучьи воздушные корабли с их вымпелами и парусами, и ему чудилось, будто они преследуют его…

Все его внимание было поглощено пауками, и лишь когда его конь сгруппировался для прыжка, он заметил зияющее впереди ущелье. Среагировать вовремя он не успел и только помешал коню — он скакал, приникнув к его шее, и подался назад чересчур поздно.

Но если возбуждение и помешало ему совершить прыжок, то упасть он сумел правильно. В воздухе его навыки вернулись к нему. Он отделался только синяком на плече, а его конь перевернулся, судорожно дергая ногами, и затих. Но сабля предводителя воткнулась в твердую почву и переломилась пополам, точно Удача разжаловала его из своих рыцарей, и он чуть не рассек лицо об ее сломанный конец.

В мгновение ока он вскочил на ноги и в ужасе уставился на летящие к нему паучьи шары. Сначала он хотел бежать, но затем подумал об ущелье и повернул назад. Увернувшись от одного жуткого корабля, он быстро спустился по обрывистым склонам вниз, подальше от своих преследователей.

Там, под крутым берегом пересохшего ручья, он присел на корточки и стал наблюдать за этими странными, пролетающими поверху белесыми комьями, которые больше ничем ему не грозили. И так он сидел очень долго, ожидая, пока уляжется ветер, и смотрел на эти странные, белесые, клочкастые шары с хвостами, развевающимися на фоне его узкого неба.

Один из пауков случайно упал близ него в ущелье — вместе с конечностями в нем было не меньше фута, а само туловище было размером с полкулака, — и, поглядев, как он суетится, пытаясь выбраться, и кусает подкинутый ему обломок сабли, предводитель поднял тяжелый кованый сапог и превратил тварь в красное месиво. Он сделал это с проклятием и некоторое время искал по ущелью другую жертву.

Затем, окончательно уверившись, что пауки не могут наводнить ущелье, он нашел место поудобнее, сел и глубоко задумался, по привычке покусывая костяшки пальцев и грызя ногти. Вывело его из этой задумчивости появление человека с белой лошадью.

Он услышал его задолго до того, как увидел, — до слуха его донеслись стук копыт, спотыкающиеся шаги и голос, подбадривающий лошадь. Затем появился и сам коротышка — жалкая фигура с волочащимся сзади белым шлейфом из паутины. Они оба не произнесли ни слова, даже не обменялись приветствиями. Стыд и усталость преисполнили маленького человечка безнадежной горечи; он подошел к своему повелителю вплотную и остановился. Тот сморгнул под взглядом подчиненного.

— Ну? — наконец сказал он; в голосе его не слышалось повелительных нот.

— Вы его бросили!

— Моя лошадь понесла.

— Знаю. Моя тоже.

Он невесело рассмеялся в лицо властелину.

— Я говорю, моя лошадь понесла, — сказал прежний обладатель серебряной уздечки.

— Оба трусы, — подытожил коротышка. — Мне и в голову не могло прийти, что вы его бросите. За две минуты до этого он спас вам жизнь… Почему вы — наш господин?

Предводитель снова принялся грызть костяшки пальцев; лицо его потемнело.

— Никто не назовет меня трусом, — медленно проговорил он. — Нет… Обломок сабли лучше, чем ничего… Одна хромая лошадь не сможет четыре дня везти на себе двоих. Я ненавижу белых лошадей, но на этот раз выбора нет. Понимаешь?.. По-моему, ты собираешься подорвать своими домыслами мою репутацию. Такие, как ты, свергают королей. К тому же… ты никогда мне не нравился.