Шрифт:
– Са-саблин, – комдив прищурился, – с-седой такой? Как же, п-помню. Тот, что за один д-день жениться успел? У которого голая д-девка нарисована?
– Так точно, он, – сразу ответил Шубин, – а второй Ларин, подарочек ваш.
Генерал молча кивнул и уставился в небо.
– Такое хамло, – кипятился комполка, – ему в приказе прибыть в полк шестого, а он опоздал на день. Нашел в селе молодку, медовый месяц тута устроил.
– Летчик с-сильный, – не отрывая взгляда от неба, добавил генерал. – Товарищ N за него п-просил…
– Он у меня из-под ареста не вылезет тута! – продолжал кипятиться Шубин. – Сто грамм не увидит, ему чай за праздник пойдет. Я его научу тута…
– П-правильно! Надо воспитать. П-поможем! – поддакнул генерал и тут же сменил тему: – П-про Баранова слышал? Командира семьдесят третьего?
– Сбили его позавчера, – Шубин пожал плечами, – подробностей нам тута не доводили.
– Летчику его, Соломатину, Г-г-героя дали. Отмечали всю ночь. А утром ему лететь, п-пешки на Сталино п-прикрывали. Вот его «мессера» и п-подрезали. Так что с-смотри мне.
Генерал вновь уставился в небо. Там к тому времени один из истребителей захватил преимущество по высоте и теперь яростно атаковал второго, вынуждая его спускаться все ниже и ниже.
– Ишь ты, – сказал комдив, – на вертикалях п-п-переиграл. М-м-молодец! Кто это?
– Саблин, – Шубин лишь мельком глянул в небо, – его двадцатьчетверка выше. Мой ученик, еще в сорок первом тута со мной ведомым летал.
Генерал одобрительно цокнул языком.
– Кстати, – Шубин решил воспользоваться моментом, – у меня из командного состава не хватает штурмана эскадрильи. Вот думаю, может, Саблина поставить на эту должность? Летчик он хороший, – комполка показал большой палец, – в полку его уважают…
– С-саблин х-х-хулиган, – генерал поморщился, – это он з-зимой твоего П-пруткова убить х-хотел?
– Прутков не мой, Прутков вообще мудак, – не очень дипломатично ответил Шубин. – На той неделе приносил тута на себя наградную. На подпись. В полку тута у заслуженных летчиков наград меньше, чем у начштаба. Как так? А с Саблиным у него личные мотивы. Живут тута как кошка с собакой.
– Х-хватит! У меня в-ваши с П-прутковым дрязги в-вот где, – комдив чиркнул большим пальцем себе по горлу. – С-скоро обоих сниму к чертям с-собачьим… Про Саблина твоего п-подумаю. Хотя… х-хорошая идея. В тридцать первом гвардейском должность замкомэска тоже вакантная. – Он усмехнулся, глядя, как вытянулось у Шубина лицо, и снова сказал: – П-подумаю.
Глава 2
День, забитый учебой под завязку, заканчивался. Остались позади длительные занятия по тактике, набившие оскомину, многократные тренажи на земле и нудные предполетные инструктажи, разбавленные учебными полетами. Но короткие минуты, проведенные в небе, вновь сменялись разборами полетов, инструктажами, тренажером и лекциями. Полк готовился к боям, натаскивая молодежь, слаживая подразделения.
С аэродрома возвращались пешком. Дорога от аэродрома, сплошь зеленая от разросшегося спорыша, была мягкой. Недавний дождь прибил всю пыль, освежил воздух, и идти было легко и приятно. Легкий ветер шумел листвой, нагоняя прохладу и остужая натруженную за день голову. А поработать Саблину в последние две недели пришлось основательно. Каждый день по шесть часов с молодыми пилотами, плюс общеполковые занятия, плюс проблемы собственного звена. Ну и бесплатным приложением – обилие канцелярской работы. В общем, в последние дни свободного времени у него почти не оставалось. И то, что сегодня удалось вырваться пораньше, было очень приятной неожиданностью. Он шел по мокрой узкой тропинке, улыбаясь своим мыслям. Следом, цыплята за наседкой, выстроилось все его звено: задумчивый Рябченко шел за Виктором след в след, стараясь ни в воздухе, ни на земле не отставать от своего ведущего. Ларин чуть приотстал и, ежесекундно оборачиваясь, рассказывал что-то Острякову.
Как Шубин и обещал, оба они оказались у Виктора в звене. Оба пришлись «ко двору». Молчаливый, спокойный Остряков и шебутной Славка Ларин, вечно ищущий приключения и находящий неприятности. Он вообще в некотором роде был уникальный человек: в первый день пребывания в полку умудрился оказаться под домашним арестом, и этим же вечером человека, подозрительно похожего на Ларина, видели в кино, а после у дома одной красивой, но морально нестойкой молодухи. Палыч выразился про него кратко и емко: «Прохиндей, наплачемся с ним!»
Так и вышло. Шубин от вида Славки зеленел и стачивал от злости зубы, Прутков же, наоборот, почему-то возлюбил его, как родного сына. А крайним был Виктор, регулярно получавший по голове за Славкины залеты. Он потом отыгрывался на Ларине, но тому было как с гуся вода. Но вообще Славку в полку полюбили. Он был добрый, веселый, любитель песен и розыгрышей, ради красного словца не щадящий никого. И к тому же летчик от бога. Жаль, что к занятиям по тактике он относился с явной прохладцей, без энтузиазма.
Зато радовал Остряков. С ним Саблин тогда здорово угадал – парень схватывал все буквально на лету, весьма недурно пилотировал и, в общем, подавал надежды. Жаль, что с таким ведущим, как Ларин, выжить ему будет непросто…
Соломин обогнал растянувшееся змейкой звено, нагнал Виктора и, весело ухмыляясь, протянул несколько ранних, еще неспелых черешен.
– Вкусная штука, – сказал он, выплевывая косточки, – я и не знал, что такое тут растет. Девчонки наши где-то промыслили. Слыхал новость? Наш полк переводят!