– Что?! – вскочил я.

– Поздравляю, мистер Холмс, – адвокат улыбнулся и чуть поклонился, – вы меня не разочаровали.

Угодливость и подобострастие в его манерах исчезли без следа, а вот заносчивость и самоуверенность вернулись.

– Должен вам сказать, – заметил Холмс, – что я не привечаю злодеев и убийц.

Риммер прошелся по гостиной, словно покупатель, собирающийся приобрести квартиру:

– Так, значит, это и есть знаменитый дом Холмса на Бейкер-стрит. Я считал себя обязанным лично нанести сюда визит.

– Вы с самого начали знали, что выстрел из ружья убьет Причарда! – догадался я. – Так?

– Ну разумеется, доктор, – повернулся ко мне Джонас. – Да и как мне было этого не знать. Я же сам лично придумал этот фокус с ружьем.

– Но зачем вам понадобилось его убивать? Он же работал на вас!

– Это элементарно, Уотсон, – ответил за Джонаса Холмс. – Риммер опасался, что Причард разговорится в полиции. А его арест после проверки моей версии о модификации ружья был неизбежен.

– Совершенно верно, мистер Холмс, – кивнул Риммер. – Мне все равно надо было подчищать концы, и предложение устроить проверку вашей версии пришлось как нельзя кстати.

– Но как, во имя всего святого, вы уговорили Причарда согласиться принять участие в этой проверке?

– Все очень просто, – ответил американец. – Я сказал ему, что специально промахнусь, а он заранее возьмет из сарая еще одну дробинку и будет держать в руке. По завершении эксперимента ему достаточно будет сказать, что она отскочила у него от груди. Причард всегда был на редкость легковерным, ну а я умею убеждать.

– И сколько сребреников вам заплатили за убийство Седрика Томкинса? – спросил Холмс.

– Подобные вещи я никогда ни с кем не обсуждаю, – поджал губы Риммер.

– Понимаю. Будь я наемным убийцей, как вы, то поступал бы так же, – кивнул Холмс.

– Скажу вам вот что. Некая европейская держава пожелала, чтобы агент, известный вам под именем Седрика Томкинса, свернул свою деятельность. Лично я знаю только один достаточно действенный способ воплотить подобное пожелание в жизнь: устранить человека физически. Если у вас есть какой-то другой вариант – что ж, поделитесь, буду признателен.

– Значит, вы приказали Причарду поселиться на Райдал-авеню, чтобы тот шпионил за Томкинсом и обо всем докладывал вам?

– Разумеется. Ключ к успеху операции – наблюдение за объектом перед его ликвидацией. Причард во всех подробностях рассказывал о том, что слышал и видел. От него я узнал, что у Данна есть ружье двадцать второго калибра и что он на ножах с Томкинсом. Все остальное было проще простого.

– Явившись сюда, вы совершили свою первую серьезную ошибку. Я собираюсь удерживать вас здесь до прибытия полиции, которая доставит вас в отделение, где вам будет предъявлено обвинение в убийстве.

– Ну и ну, – покачал головой американец, – вы мне угрожаете? Как же вам не стыдно! – С этими словами он в мгновение ока выхватил из кармана маленький хромированный револьвер и наставил его на Холмса: – Прошу прощения, сэр, но визит в полицию в мои планы не входит. Смею вас заверить, что с такого расстояния я всажу пулю в любой из желудочков вашего сердца на выбор.

Я схватился за кочергу и вскричал:

– Давайте навалимся на него вместе, Холмс! Он успеет выстрелить только один раз.

– Вы человек военный, доктор, вам не привыкать к подвигам, – ухмыльнулся Риммер, повернув дуло в мою сторону. – Однако смею вас заверить, что я пристрелю вас, прежде чем вы до меня доберетесь. Давайте обойдемся без глупостей. Не стоит недооценивать ни револьвер, ни мое умение им пользоваться. Вы стоите слишком близко, и шансов у вас нет. – Заметив, что мы колеблемся, Риммер издевательски продолжил: – Джон Уотсон, услужливая болонка, истово преданная своему хозяину! Ждете команды «фас!»? Разница между мной и мистером Холмсом заключается в том, что мне хватает силы духа пожертвовать своим помощником, а вот ему – нет. Ну так как, мистер Холмс? Спустите на меня свою псину?

Я кинул взгляд на друга. Мне было достаточно едва заметного знака, но он резко качнул головой:

– Нет, Уотсон, даже не думайте. Я вам запрещаю!

– Я так и думал. – Джонас вновь повернулся к Холмсу и презрительно усмехнулся: – Профессор все мне о вас рассказал. Вы сама предсказуемость.

Холмс побелел как мел от бессильной ярости.

– Вы, Риммер, вызываете лишь омерзение, – промолвил он. – Вы хладнокровно убили двух человек а третьего чуть не отправили на виселицу, и при этом не испытываете ни малейших угрызений совести. Добродетель, порядочность и благородство вы считаете человеческими слабостями. Мой друг готов отдать за меня жизнь, а вы над ним насмехаетесь. Всевышний дал вам ум, об остроте которого многие могли бы лишь мечтать, но как вы им распорядились? Вы бесчестите свой дар, обратив его во зло. Да я готов пожертвовать собой, если ценой моей жизни мне удастся избавить мир от такого подонка, как вы!