– Я понял так, что миссис Моллой и миссис Аркофф сели на свои места еще до того, как поднялся занавес, а мистер Ирвин с мистером Аркоффом присоединились к ним почти через час, сказав, что были в баре напротив. Верно, мистер Аркофф?

Ни Аркоффа, ни Ирвина проблема убийства нисколько не волновала. Они держались так, словно то, что они делали вечером третьего января, не имело никакого значения. Разве только эти двое на пару убили Моллоя и заманили в ловушку Питера Хейза, но такое предположение граничило с абсурдом. Вульф упирал на то, что полиция непременно задаст ему вопрос, расспрашивал ли он их относительно вечера третьего января, и если он скажет, что расспрашивал, а они всячески уклонялись от ответов, полиции захочется выяснить почему.

Рита велела мужу прекратить спор и скорее покончить с надоевшим делом.

– Что ты так расходился? Может, просто был пьян? – сказала она.

Он смерил жену презрительным взглядом, который затем перевел на Вульфа.

– Мы с женой встретили миссис Моллой в вестибюле в половине девятого. Дамы пошли в зал, а я остался ждать Ирвина. Он пришел через несколько минут и сказал, что хочет выпить. Еще он сознался, что не очень-то вдохновлен перспективой смотреть пьесу о Жанне д’Арк. Мы отправились в бар напротив и выпили. Когда мы вошли в зал, первый акт подходил к концу.

– Вы подтверждаете это, мистер Ирвин? – спросил Вульф.

– Подтверждаю.

Вульф положил руки на стол.

– Все чрезвычайно просто, джентльмены, и незачем так волноваться. Что касается новой, и весьма убедительной, детали, касающейся равнодушия мистера Ирвина к пьесе о Жанне д’Арк, так это просто шедевр. На его примере можно показать, до какого абсурда способно дойти и порой доходит расследование. Человек десять начнут обходить друзей и знакомых мистера Ирвина, выспрашивая у них, не слыхали ли они когда-нибудь его высказываний о Жанне д’Арк. Думаю, я не окажусь в такой чрезвычайной ситуации. Есть вопросы?

Вопросов у них не было. Рита Аркофф встала и подошла к Сельме, то же самое сделала Фанни Ирвин. Мужчины тоже на секунду задержались возле вдовы, потом направились в прихожую, куда проследовал и я. Они оделись и стали ждать жен. Те наконец появились, и я открыл дверь. Когда они уходили, Рита рассказывала мужчинам, что пригласила Сельму в ресторан, но та категорически отказалась. «И в этом нет ничего удивительного», – заметила Рита, пока я закрывал за ними дверь.

Когда я вернулся в кабинет, миссис Моллой, похоже, вообще было ни до чего: она ссутулилась, опустила подбородок вниз и закрыла глаза. Вульф держал перед ней целую речь, уговаривая не только отужинать, но и переночевать у нас. Он мотивировал свое приглашение тем, что ему в любую минуту может потребоваться ее консультация, но то была ложь.

Паркер передал с ней, что судебные формальности, очевидно, завершатся к завтрашнему утру, а если так, то к полудню мы сможем добраться до заветного железного ящика. Тут уж нам никак было не обойтись без миссис Моллой.

Вульф же никогда не верил, что женщина в случае необходимости прибудет в определенный час в назначенное место. Вот почему он теперь нахваливал ей нашу южную комнату, расположенную прямо над его спальней, мягкую кровать и восход солнца, которым можно любоваться из ее окна. «И все бесплатно, даже ужин», – уточнил он. Она встала, и я проводил ее в прихожую.

– Это безнадежно, правда? – спросила она, едва ли не с утвердительной интонацией.

Я похлопал ее по плечу вполне профессиональным жестом и сказал, что мы еще не успели даже начать наше многотрудное дело.

Как только я вернулся в кабинет, Вульф потребовал объяснений:

– Кто такой Билл Лессер?

Я пересказал ему все дословно, вплоть до телефонного разговора с Делией Брандт, а также пояснил, что кто-нибудь из квартета мог себя засветить, когда я произносил его фамилию, на что и был расчет. Вульф не слишком заинтересовался, но согласился, что копнуть стоит, и пообещал поручить эту работенку Фреду Даркину. Я спросил, звонить или нет сержанту Пэрли Стеббинсу, и он сказал, что звонить не надо: близилось время ужина, а он еще хотел обдумать итоги собеседования с друзьями миссис Моллой.

– Черт побери, ни проблеска, – изрек он, испустив тяжелый вздох. – Ни единого факта, за который можно было бы ухватиться. Даже аппетит пропал.

– Ваш аппетит беспокоит меня меньше всего, – фыркнул я.

Мне так и не пришлось связаться с Пэрли. Во время ужина позвонил Фред Даркин и сказал, что и в театре, и в баре его ожидала такая же неудача, как и в заведениях с телефонными кабинами. Я велел ему подъехать к нам, что он и сделал. Но это случилось, уже когда мы вернулись в кабинет выпить кофе.

Бедняга не раздобыл для нас ничего съедобного. И я был рад, что у меня нашлась для него косточка с остатками мяса. Ему предстояло собрать досье на Уильяма Лессера: адрес, род занятий и прочая чепуха, а также выяснить, где женишок болтался в среду вечером, а именно в 23.48.

Последнее мне представлялось напрасной тратой сил и времени, ведь, как я понял, ни Аркофф, ни Ирвин слыхом о Лессере не слыхивали. Однако Вульф жаждал найти хотя бы маленький фактик, за который можно ухватиться.