Поморщившись, я отпихиваю ее локтем и шиплю:

— Тише.

Джемма озорно смеется, видя выражение моего лица, отодвигается и босая запрыгивает на диван. Охнув, я не могу сдержать улыбки. Конечно же, она дурачится.

Энцо удивленно переводит на нее взгляд, и Джемма скрещивает руки на груди:

— Я тренируюсь, Жнец, — заявляет она. — Смотри!

Сузив глаза, она указывает на него пальцем. Я с любопытством наблюдаю за ней.

— Ты! — велит она. — Подай мне лимонную дольку!

Энцо выгибает бровь.

— Нет, — спокойно отвечает он, и покровители хохочут. Отец Джеммы снисходительно улыбается.

Джемма и сама смеется, а потом, возведя глаза к потолку, плюхается обратно на диван.

— Ну ничего, подождите, — говорит она. — Мужчины не намного сложнее животных. Я узнаю, как ими управлять.

Ее выходка вызывает у Энцо нежную улыбку, и его напряжение немного спадает.

— Я ничуть не сомневаюсь в этом, Звездная воровка, — отвечает он, и ее лицо озаряется ослепительной улыбкой.

Со стороны Элиты и покровителей снова раздаются смешки. А я пытаюсь подавить в себе зависть к Джемме, смеющейся вместе с отцом.

Вдруг хлопает в ладоши девушка-консорт.

— Игра! — восклицает она и передает нам длинные золотые цепочки.

Мне не знакома эта игра, но другим, видимо, она хорошо известна: кто-то присвистывает, а кто-то ахает. Заметив мой растерянный взгляд, девушка с улыбкой объясняет:

— Наденьте цепочку на того, к кому вы неравнодушны. Выигрывает тот, у кого окажется больше всего цепочек.

Все кричат и громко смеются. Джемма выхватывает цепочки из чужих рук, пытаясь забрать их все себе, но Лусента подбрасывает их в воздух и порывом ветра играюче сбивает Джемму на диван. Аристократы восхищенно хлопают, переговариваясь о том, как Элита продемонстрирует свои силы на Турнире. Несколько консортов надевают цепочки на Мишеля, и он расплывается в широченной улыбке. Даже Данте, как всегда хмурый, позволяет девушке-консорту надеть на себя цепочку и обнимает ее рукой за талию.

Джемма отдает свою цепочку мне, как и один из мужчин-консортов. Зардевшись, я смеюсь. Энцо невозмутимо наблюдает за нами, погрузившись в свои мысли и накрутив свою цепочку на пальцы.

— Ну же, Ваше Высочество! — взывает к нему Мишель, обернув три цепочки вокруг руки. — Отдайте кому-нибудь свою цепочку, если только, конечно, не обожаете больше всех себя самого, — усмехается он.

Снова взрыв беззаботного смеха. Улыбнувшись Мишелю, Энцо подбрасывает свою цепочку в воздух:

— Лови, — отвечает он.

Мишель взмахивает ладонью в сторону цепочки, та испаряется в воздухе и материализуется на его запястье. Он скидывает ее с руки и с победной ухмылкой надевает на шею. Энцо отсылает консортов, пытающихся отдать ему свои цепочки, и наблюдает за развернувшимися баталиями, где каждый с энтузиазмом хочет урвать себе побольше цепочек.

Никто из играющих не знает, что в это мгновение творится у меня в голове. Никто из них не знает, что в то время как они празднуют, я думаю о том, что делать с Тереном и как проникнуть в Башню Инквизиторов, чтобы спасти сестру. Как я думаю о том, как всех их предам.

Я покачнулась. Никто этого не замечает, кроме развернувшегося ко мне Энцо. Отставив бокал, я делаю глубокий вдох, но это не помогает. В животе набухает тьма, жадно подпитывающаяся страхом. Мне невыносимо здесь находиться. Я хочу уйти.

Лишь через секунду я осознаю, что Энцо встал. Подойдя, он протягивает мне руку в перчатке и помогает подняться. Снова покачнувшись, я прислоняюсь к нему. Смех затихает, и все смотрят на нас.

— Тебе нехорошо, Аделина? — спрашивает Джемма.

Мне трудно сосредоточиться, поэтому ответить не получается. Энцо уводит меня, обняв одной рукой и бросив остальным:

— Продолжайте праздновать. Я скоро вернусь. — И, понизив голос, говорит мне: — Похоже, тебе необходимо отдохнуть.

Я не возражаю. Когда звуки веселья затихают и слышно лишь эхо наших шагов, я медленно оживаю. Тьма унимается, и сердце бьется в унисон с сердцем Энцо. Кожа от соприкосновения с рукой принца горит. Ноги слабы, но Энцо крепко держит меня, не давая упасть. Я ему по плечо и чувствую себя совсем маленькой.

— Кажется, я всё еще не отошла от прошлой ночи, — тихо извиняюсь я. Это хорошее оправдание моему состоянию.

— Не извиняйся, — отвечает Энцо. — Терен не тот Инквизитор, о котором с легкостью можно забыть.

Я поднимаю на него взгляд. Меня мучает любопытство.

— Твой огонь не причинил ему вреда. Тебе было известно… о его способности?

— Я с детства его знаю, — помедлив, отвечает Энцо. И в его голосе сквозит сочувствие к Терену. — Он единственный из Элиты, кого не чувствует Рафаэль.