— Значит, Прохоров под присмотром? За ним наблюдают?

— Ну конечно! Те парни, что из нового пополнения, — подмигнул Виктор. — Так что все будет как надо.

— Ах, вот оно что! Тихие, незаметные, лишнего слова не скажут. Как новобранцы… — Тариэл был недоволен, добрые карие глаза его смотрели на Соколова сердито, густые черные брови нахмурились. Было от чего сердиться: после напряженной круглосуточной слежки его неожиданно лишили возможности провести заключительную, самую ответственную часть операции.

— Что тебя не устраивает? — спросил Виктор.

— А мы сами не справились бы, да?

— Дорогой Тариэл, у нас своих хлопот — во! Наша основная задача спасти людей. Вывести их в безопасное место. Самый основной отрезок пути, самый опасный — вот он, впереди. Спустятся немцы со склонов и не дадут нам выйти из ущелья. А в том, что особисты не упустят Прохорова и егерей, можешь не сомневаться. Туда подбирают особых, как в милицию, — по-дружески подмигнул ему Соколов. — Тут вот какое дело, брат. Нашему батальону поручено выйти вперед, занять надежную оборону по обе стороны ущелья, чтобы предотвратить возможный налет егерей на колонну.

Полковник Ващенко, плотный, кряжистый, обычно уравновешенный человек, в этот раз был крайне взволнован и возмущен и показался Виктору в столь непривычном состоянии немного смешным и каким-то неуклюжим, чем-то напоминая разбушевавшегося медведя.

— Представляешь, Соколов, особисты не смогли взять егерей, вот… — Они были вдвоем, и командир полка говорил откровенно. — Двоих застрелили наповал, а третий… без сознания. И вряд ли придет в себя.

— Прохорова-то взяли? — Больше всего Виктора волновало это.

— Если б не взяли, нам головы за то поотрывали бы. — Ващенко приподнял массивный, как гиря, кулак. — Говорил им, что сами справимся. Уж мы-то постарались бы… Но ты же знаешь! Последнее слово за начальством.

— Не будем огорчаться. Главное, не дали уйти егерям. Теперь нам надо спешить. Немцы тянуть долго не будут.

— Ты прав, капитан. В путь. И будьте осторожны.

Перед тем как отправиться, Виктор заглянул к матери ненадолго — кто знает, что ждет их там, у развилки! Про то, что батальон уходит вперед для прикрытия колонны, говорить, разумеется, не стал — к чему ей лишние тревоги.

Елизавета Христофоровна встретила сына улыбкой. Вид у нее по-прежнему был усталый, но она нашла в себе силы, чтобы предстать перед сыном в меру бодрой, неунывающей, будто чувствовала, что он заглянул к ней попрощаться.

Виктор склонился над егерем, лежащим на хворосте.

— Так и не приходит в себя? — спросил он у матери, и вдруг немец показался ему знакомым. — Так это же…

Ну конечно — это молчаливый, с виду флегматичный Ганс.

— Он безнадежен. Ты знал его?

— Да, мама, — ответил Виктор сумрачно. — Помнишь, в тридцать девятом году приезжали к нам альпинисты? Вот он — один из них.

— Печальный и бесславный конец, — сказала мать.

— Каждому свое! — сурово заключил Виктор, стиснув зубы: молодой, крепкий парень лежит на холодных хворостинах, умирает вдали от родины. Домой сообщат: без вести пропал. Пропал… да еще без вести. Пожалуй, будет вернее — без известности. Вот так, может быть, и Карл Карстен… лежит где-нибудь. Жив ли? Вот кого Виктору поистине было жаль. А таких, как Ганс…

— Устала? — спросил он.

— Немного. — Она улыбнулась.

— Ну, мне пора.

— Береги себя, сынок. — Она поцеловала его в щеку.

Рано утром, лишь только посветлело небо, появился немецкий разведывательный самолет, он кружился над вершинами.

— Не дождались лазутчиков, — заметил Соколов сурово. — Ну так что, выследили нас? Поздно хватились!

— Нагрянут теперь, не задержатся, — добавил Хачури зло.

— Надо успеть переправить людей в безопасное место.

Немцы появились часа через три. Но к тому времени людей и скот удалось увести в ближайшие за перевалом села.

— А теперь главное — не дать фашистам прорваться, — предупредил Соколов своих ротных. — Ни одному гаду.

И он стал расставлять бойцов. Роту Хачури — на правый фланг. В этом месте, как рассчитал комбат, немцы нанесут главный удар. Они не пойдут по узкому дну распадка в центре, проваливаясь в глубоком снегу, и слева, на более открытом участке, рассуждал он. Не станут предпринимать каких-либо действий, разве только попытаются отвлечь их внимание. На левый фланг направил вторую роту.

Первый штурм егерей был отбит.