Зайдя в хижину, Эйлас взял два плаща и вытряс их, бросив взгляд на стоящий в углу труп бандита со стрелой во рту. Следующего посетителя лачуги ждал неприятный сюрприз.

Вернувшись под открытое небо, Эйлас с удовольствием вдохнул чистый воздух и сказал: «Пора ехать! Скоро здесь прохода не будет от ска — сбежавший парнишка не преминет выболтать все, что знает».

Татцель указала на тропу: «Кто-то уже идет. Беги, пока у тебя есть время спасти свою шкуру».

Обернувшись, Эйлас увидел старика в длинной рубахе из рогожи, в лаптях и широкополой соломенной шляпе с низкой тульей. Старик вел четырех коз; каждая коза тащила небольшой тюк и разные пожитки. Поравнявшись с хижиной, путник бросил безразличный взгляд на Эйласа и Татцель и прошел бы мимо, если бы Эйлас не позвал его: «Подождите! Одну минуту!»

Старик остановился — вежливо, но неохотно.

«Я не знаком с этой местностью, — сказал Эйлас. — Вы не откажетесь ответить на несколько вопросов?»

«Спрашивайте — скажу все, что знаю».

Эйлас указал рукой вниз по течению речки: «Куда ведет эта колея?»

«В десяти милях ниже по долине — поселок Глостра; там ска устроили форт, у них много бараков».

«А выше?»

«Там несколько развилок. Если идти по главной тропе, то есть по Верхнему Верещатнику, выйдешь на Подветренную дорогу; дальше — перевал и Поэлитетц».

Эйлас кивнул — его предположения подтвердились. Он подал старику знак: «Будьте добры, следуйте за мной. Коз можно привязать к фургону».

Старик с сомнением поплелся за Эйласом к хижине, где Эйлас продемонстрировал ему два трупа: «Фургон принадлежал этим людям — они ехали вверх по долине. Они на меня напали, мне пришлось их убить. Кто они?»

«Бородач в хижине — ска-полукровка. Не знаю, как его зовут. Другого прозвали „Гадюка Федрик“. Оба на службе у Торкваля, насколько мне известно».

«Торкваль… я слышал это имя».

«Торкваль — главарь разбойников. Он обосновался в Энге. Там он никого не боится, это неприступная крепость».

«Все зависит от того, кто идет на приступ и каким образом, — возразил Эйлас. — Где находится эта крепость? Я не хотел бы случайно оказаться поблизости».

«В пятнадцати милях выше растут три большие сосны — к стволу каждой приколочен бараний череп. Тропа, отходящая в этом месте направо, ведет к Энгу. Я бывал там однажды — вход сторожили два рыцаря в доспехах, посаженные на колья. Больше я туда не пойду».

«Не могу не заметить, что ваша вторая коза везет большой чугунный котелок, — сказал Эйлас. — Не согласитесь ли вы обменять котелок на лошадь и фургон, полный провизии — ее хватит на год всей вашей семье?»

«Должен сказать, что такой обмен меня устроил бы, — почесал затылок старик. — В том случае, конечно, если вы обмениваете имущество, вам принадлежащее».

«Я предъявил на него права, и никто их не оспаривает. Тем не менее, если мы обменяемся, советую вам поскорее отвезти фургон в укромное место — хотя бы для того, чтобы не вызывать зависть у встречных».

«Полезный совет, — кивнул старик. — Хорошо, по рукам!»

«Кроме того, вы нас не видели — так же как и мы с вами никогда не встречались».

«Разумеется. Я слышал какие-то голоса, но это были завывания духов, донесенные ветром».

Солнце опускалось за спиной Эйласа, пока он ехал вверх по долине в сопровождении Татцель — уздечка третьей лошади, везущей провиант, была привязана веревкой к седлу девушки. Эйлас присвоил оба лука и оба колчана со стрелами.

Долина сужалась и становилась круче — речка шумела и бурлила там, где на ее пути встречались валуны. По одиночке и небольшими группами попадались лиственницы и кедры; с обеих сторон открывались ложбины и расщелины, и в каждой серебрился впадавший в речку ручеек.

Поздно вечером поднялся ветер, по небу понеслись тучи — судя по всему, с моря надвигалась гроза; ночь обещала быть беспокойной.

Закат позолотил горные хребты — долины стали наполняться сумраком. Эйлас повернул в одну из ложбин, вымытых притоками. Спешившись, он повел лошадь под уздцы, и в сотне ярдов выше по течению нашел защищенную от ветра травянистую площадку, где можно было развести костер, не опасаясь, что его заметят с дороги.

Татцель, недовольная выбором места привала, брезгливо озиралась по сторонам: «Зачем останавливаться в такой глуши?»

«Чтобы ночью нас никто не беспокоил», — объяснил Эйлас.

«Мы заходим все дальше в дикие места. Куда ты направляешься? Ты вообще понимаешь, что делаешь?»

«Я надеюсь найти спокойный, безопасный путь по верхним предгорьям, позволяющий вернуться в Южную Ульфляндию, в Дун-Даррик. Потом я отвезу тебя к себе в Домрейс, в Тройсинет».

«Я не желаю посещать эти места, — холодно сказала дочь герцога. — Мои предпочтения для тебя ничего не значат?»

Эйлас рассмеялся: «Тебе придется понять, что предпочтения рабов редко принимаются во внимание».