— Дана, — кивнула она мне и улыбнулась. — Не перевариваю имя «Ева», оно напоминает мне о той сучке, которая возомнила, что может занять место Прародительницы в Раю.

— Дана, — закивал я в ответ. Черт, я и забыл, что они умеют читать мысли. — Может, ты хочешь чаю, кофе? Или коньяка?

Она покачала головой.

— Лучше дай-ка посмотреть на твои боевые раны. — С этими словами она наклонилась к моей шее и несколько секунд внимательно изучала что-то, после чего прикоснулась пальцем к коже. — Ну и ну, парень. Она тебя укусила.

— Укусила?! — ужаснулся я. — Меня никто не кусал!

— Незнакомцы хорошо умеют заговаривать зубы. Посмотри сам, если не веришь.

Дана взяла свою сумочку, достала оттуда крошечное зеркало и отдала мне. Я оглядел свою шею и обнаружил две аккуратные красные точки.

— Видел? — спросила она. — Такое украшение оставляют после себя вампиры, когда они кем-то кормятся.

— И… что теперь? Я превращусь в вампира?

— Ты что, не смотришь сериалы про вампиров? Для того чтобы ты превратился в одного из них, твой создатель сначала должен выпить твоей крови, потом ты должен выпить его крови, а потом вы должны провести в обнимку в могиле целые сутки.

— Даже если бы и смотрел, то… честно признаться, я думал, что вампиров не бывает…

Дана скрестила руки на груди.

— Не бывает? — переспросила она. — То есть, ты считаешь, что нашего с Винсентом создателя не было? И что мы с Винсентом — плод твоего воображения?

— Я был бы рад, если бы все объяснялось именно так. Но ведь вы не вампиры.

— С точки зрения классификации темных существ — нет. Мы выше вампиров. Но с точки зрения нашего происхождения и нашего образа жизни нас можно считать вампирами. Во-первых, мы все когда-то были обращены. Во-вторых, самые старшим из нас — таким, как я, например — иногда требуется кровь, иначе мы заболеваем, впадаем в депрессию и умираем.

Я инстинктивно натянул на себя одеяло, закрывая шею.

— Не волнуйся, я сыта, — успокоила меня Дана. — А если бы не была сыта, то воспользовалась бы твоей беспомощностью и не стала бы травмировать твою расшатавшуюся психику.

— А Винсент… он тоже пьет человеческую кровь?

— Он моложе меня, это другое поколение. Им не требуется человеческая кровь для того, чтобы существовать. Он ее даже не пробовал — она не представляет для него интереса. Ты ведь не будешь пить невкусную воду, если у тебя есть свежевыжатый апельсиновый сок?

Дана достала из сумочки портсигар и, открыв его, извлекла тонкую сигарету.

— Ну, что мы будем делать, мальчик? — спросила она. — Если бы я не подоспела вовремя и не забрала бы тебя оттуда, твоя Анна за сутки сделала бы то, чего уже нельзя исправить.

— А как ты меня оттуда забрала?

Она самодовольно улыбнулась.

— У женщины должны быть свои секреты. Так что? Есть идеи касательно того, как мы избавимся от твоего надоедливого друга Винсента?

— Почему мы должны от него избавляться? — не понял я.

Дана щелкнула зажигалкой.

— Я живу на этом свете уже три тысячи лет, а вы, смертные, не меняетесь. Мы ловим Незнакомцев на эту удочку веками, тысячелетиями. Как ты думаешь, он знал, что случится, если ты пойдешь к Анне?

— Я мог бы предположить, что не знал, но, как мне кажется…

— Вот именно, — перебила Дана. — Ему нужна Анна. А на то, что случится с тобой, емунаплевать.

— И это после того, как он воскресил меня из мертвых после того приключения с поездом?

Дана покачала головой.

— Ох, мой мальчик. Ты, похоже, даже не представляешь себе, как велико наше могущество. В нас с годами воспитывают хитрость и жестокость — ну, поколение Винсента, конечно, несколько отстало от нас, так как они больше люди, чем вампиры, но все же. Ваш мир для нас — тоненькая паутина, а человек — муха, которая в ней запуталась. Для меня люди — это еда. Иногда секс… хороший, но только потому, что я так хочу, в этом нет их заслуги. А для Винсента люди — это пешки, которые он переставляет для того, чтобы выиграть очередную шахматную партию. И он ее выиграет. Он один из самых сильных карателей, может соперничать даже со мной, если захочет. А ты, Эдуард, отличная пешка. Сегодня ты это доказал в очередной раз. — Она погладила меня по волосам. — Мы не дружим со смертными. Если кто-то из нас заводит такие отношения, то только по одной причине: нам что-то нужно.

— Но я не понимаю, разве вы… не вместе?

— Мы не любовники, если ты об этом.

— Нет, я о работе. Разве вы не на одной стороне? И как я после твоих слов могу тебе доверять, если вы не водите дружбу со смертными? Это что, работает по принципу «враг моего врага — мой друг»? Но разве вы враги?

Дана взяла пепельницу и с выражением искренней досады на лице потушила недокуренную сигарету.

— Идиот, — сказала она мне. — Ты думаешь, что я вытащила тебя из дома Незнакомки для того, чтобы убить?!