— Вы нисколько не обидели меня, Брат.

— Вы великодушны. Но почему вам так необходимо разыскать дочь? Для того чтобы закончить вендетту?

Ответ прозвучал резко:

— Она уже закончена.

— Но зачем тогда?..

— Для возрождения семьи. Я — последний из рода Френчи на Сарде. От Боргов осталось только воспоминание.

Брат Джером помрачнел.

— Но какое отношение ко всему этому имеет ваша дочь? Вы можете снова жениться, даже завести несколько жен. Можете усыновить кого-нибудь и дать ему свое имя.

— Нет!

И снова раздался грохот шагов Сентона, когда он начал беспокойно ходить по комнате.

— Это должно быть мое семя, — провозгласил он. — Я должен сохранить свой род и обеспечить самым бессмертие своим предкам. Для меня нет смысла жениться снова. Ни при каких обстоятельствах я не смогу больше стать отцом. Не считая моей дочери, я последний из клана. Но пользы от меня немного.

Он стоял лицом к столу и вдруг распахнул полы плаща, из-под которого сверкнуло металлическим блеском что-то гладкое и круглое, что, казалось, заполняло все пространство защитного материала. Брат Джером был не в силах оторвать взгляд от получеловека.

Сверху остались только голова, плечи, руки и частично ребра. Нижняя же часть тела была заключена в металлическую оболочку. Похоже на яйцо, невольно подумал монах. Человеческая часть покоилась в металлической скорлупе с металлическими ногами. Брат Джером взял себя в руки. Слишком часто ему приходилось сталкиваться с последствиями насилия, чтобы проявлять признаки щепетильности. Металлическая чаша содержала, конечно, какое-то подобие желудка и жизненно важных органов. Ноги, по-видимому, использовали для движения собственные ресурсы. В большинстве случаев протезированные части прекрасно заменяли живую плоть, однако они не могли заменить железы. Было очевидно, что Сентон никогда не сможет больше стать отцом ребенка.

— Мы истреблены, — объяснил гость печально. — И во всем нужно винить только меня. Я думал, что все Борги мертвы, но проглядел их девчонку. Она была совсем ребенком, лет четырнадцати. Когда началась вендетта, девчонка отсутствовала на планете. Она оказалась очень умна, да и выглядела старше. Она нанялась в служанки к жене моего племянника. Мэри ждала в то время ребенка, сына, и до его рождения оставалось около месяца. Мы дали обед в честь приближающегося знаменательного для нашей семьи события, и эта сука дождалась своего часа!

Брат Джером нажал на кнопку. Откинулась панель в стене, на которой стояли фляга и стаканы. Он наполнил стакан бренди и протянул Сентону. Тот залпом осушил его.

— Благодарю вас, Брат. — Он прикоснулся к лицу и посмотрел на влажный палец. — Простите меня, но каждый раз, когда я вспоминаю об этом… — Его руки сжались в кулаки. — Почему я был таким дураком? Почему я не понял все сразу?

— Сокрушаться по прошлому — разрушать будущее, — спокойно заметил монах. — Еще бренди?

Сентон выхватил из его руки следующий стакан, одним глотком выпил содержимое и поставил его на место.

— Званый обед, — продолжил он рассказ. — Вся семья вокруг стола. Все, кто остался из клана Френчи на Сарде. Я, Мэри, ее муж Келл, восьмилетний Леран и одиннадцатилетний Джарл. Последние пять из ста. Это были самые горькие пять лет для нашей семьи.

Брат Джером ничего на это не ответил.

— Эта тварь Боргов прислуживала за столом и ждала, когда Мэри потребуется ее помощь. Она уронила что-то под стол, кажется салфетку, и наклонилась за ней. Раздался взрыв бомбы. Девчонка пыталась бежать, но огонь охватил и ее. Она стояла, горела, но, несмотря на боль, смеялась нам в лицо. Я навсегда запомню этот смех. Она хохотала, наблюдая за тем, как умирает моя семья. — Сентон тяжело вздохнул, по телу его пробежала судорога. — Они все превратились в пылающие факелы. И я тоже. Огонь обуглил мои ноги, поясницу, но как раз в тот момент я наклонился над столом, чтобы налить вино, это и спасло меня. Каким-то чудом я дополз к аварийному люку. Когда подоспела помощь, комната уже превратилась в топку. Я был полумертв. — Он вытер рукавом выступивший на лице пот. — Очень часто, когда я находился в амниотическом танке и позже, когда заново учился ходить, я так жалел, что не сгорел тогда со всеми. Понемногу боль утихла, и я начал снова жить. Жить надеждой и планами на будущее. Он подошел еще ближе к краю стола и, оперевшись руками на гладкую деревянную поверхность, наклонился вперед, удерживая таким образом свое тело.

— Теперь вы знаете, для чего мне нужна моя дочь. Нужна. Я не лгу вам. Я не хочу притворяться, что в моем сердце вспыхнула любовь к ней. Но без девушки наш род прекратит свое существование.

— Все не совсем так, как вы себе это представляете, — быстро поправил его Брат Джером. — Она могла уже выйти замуж и родить. Тогда линия Френчи продолжится.

— Но это должно быть на Сарде! А не за его пределами! Этот мир мы завоевали слишком дорогой ценой — ценой боли и крови! — воскликнул Сентон, но тут же, по-видимому, овладел собой и спокойно добавил: — Возможно, у нее еще нет детей или никогда не будет. Она может умереть, ее могут убить или стерилизовать. Я хочу найти ее, пока это не случилось. Я должен найти ее! — Его слова прозвучали настойчиво. — Я заплачу любую цену человеку, который сообщит мне, где она сейчас находится. Человеку, — закончил он медленно, — или организации.

Тон Джерома был резким:

— Вы хотите нанять для этого службы Церкви?

— Я очень богат, — уклончиво ответил Сентон. — Но я пришел сюда подобно нищему, который взывает о помощи. Помогите мне, Брат. Прикажите своим людям начать ее поиски. Прошу вас.

Монахи Братства находились на каждой обитаемой планете. Глаза и уши Церкви. Являясь источником информации, они появлялись везде: в трущобах и во дворцах, в домах знати и в районах бедноты. Они проповедовали идею о покаянии по всей Галактике.